ГЛАВА 17

Поздний ужин

Пока Деодонат мирно посапывал возле камина, Пин брел по мерзлым улицам, думая лишь об одном: когда же наконец они доберутся до дома миссис Сытвуд? Всю дорогу Бьяг пел дифирамбы этому чудесному месту, и когда наша троица в конце концов повернула в Кальмарный проезд и оказалась на пороге здания, где располагались «Меблированные комнаты миссис Сытвуд — лучшие в городе», Пина ждало разочарование: дом этот ровно ничем не отличался от соседних и был совершенно в таком же плачевном состоянии.

Но стоило мальчику переступить порог, как разочарование сменилось приятным удивлением. На него пахнуло сухим теплым воздухом, чистым и свежим; самые смелые надежды Пина упрочились, когда он подошел к лестнице, ведущей вниз, и соблазнительный аромат защекотал ему ноздри, заставил облизнуть губы. Оказалось, что по этой лестнице можно спуститься в огромную кухню с серым каменным полом и печью невероятных размеров, которая была пристроена к противоположной стене. Посреди комнаты торжественно возвышался длинный обеденный стол; вдоль обеих его сторон тянулись скамьи, а с торцов стояли два красивых резных стула. Возле печи хлопотала женщина; она помешивала рагу, кипящее в большом котле. Когда Пин, предводительствуемый новыми друзьями, появился на пороге кухни, она подняла голову.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказала она. — Вы как раз вовремя: сейчас у нас будет поздний ужин.

Пину сразу подумалось, что хозяйка не слишком красива — по крайней мере, в том смысле, в котором это можно было сказать о его маме, — к тому же казалось, стоит ей неловко повернуться — и корсет треснет по швам. У нее было круглое лицо, красные щеки, большие пухлые руки, но стоило ей улыбнуться — и от нее исходило совершенно явственное тепло.

В то время как Пин внимательно разглядывал миссис Сытвуд, она не менее внимательно разглядывала его. В одно мгновение ее цепкий взгляд заметил и изношенную рубашку, и потертую куртку, и тощие ноги, лодыжки которых выглядывали из-под не по росту коротких штанин (нижний край отпустили уже очень давно), и стоптанные башмаки. Она сразу же поняла, что о мальчике позаботиться некому, и беспокойно нахмурилась.

— Пин, — сказал Бьяг, — познакомься: это миссис Сытвуд.

— Добро пожаловать, Пин! Тебе здесь все будут очень рады, — улыбнулась хозяйка, снимая котел с огня и водружая его на стол. Она подвела мальчика к столу и усадила на лавку, затем смахнула с тарелки несколько костей и хлебных крошек и поставила ее перед Пином. — Угощайся, — приветливо сказала она. — Я никому не разрешу встать из-за стола, пока не съедите все до донышка.

— Это не слишком суровое наказание, — обрадовался Бьяг и мигом взялся за ложку.

Алуф пустил по кругу кувшин с пивом; Пин до краев наполнил свою деревянную кружку, поднял ее и обратился к Бьягу.

— Я очень вам благодарен, — сказал он и сделал большой глоток.

Но только он приготовился зачерпнуть ложкой дымящиеся кусочки мяса в густой подливе, на кухне появился еще один человек: пожилой мужчина молча подошел к столу и занял место во главе, на резном стуле. Пин на него едва взглянул: он был слишком занят едой; зато девушка, вошедшая следом, сразу привлекла его внимание. По ее виду было неясно, узнала ли она его; однако после такого безумного дня Пин уже ничему не удивлялся: взгляд его уперся прямо в темные глаза Юноны Пантагус.