– Лиз, у меня плохое настроение, – поспешно заверила ее Маргарита. – Это у меня нервное, от расстройства. С чего ты взяла, что он собирается изменять? Может, он натурщицу ищет. Ты сама говорила, что ему Юдифь нужна.

– Даная, а не Юдифь, стыдно не знать, – проскрипела Лизавета нравоучительным тоном.

– Какая разница…

– Колоссальная!

– Лизка, колоссальная разница – это когда ты в музее экскурсию ведешь! А когда муж на свободу рвется – совершенно фиолетово, к Юдифи он свалит или к Данае!

– Думаешь, все же свалит? – прошептала Лизавета.

– Я вообще ничего такого не думаю. Там ответов много?

– Каких ответов?

– Лизка, мне еще ужин делать и стенгазету рисовать, не трать мое время! Ему там претендентки на его кисти, краски и чахлый организм много писем написали?

– Славик не чахлый!

– Господи! Да с тобой у ангела крылья отвалятся и клыки прорежутся! Это просто невозможно! Бабаева, ты тормоз в кубе! Тетки ему пишут, знакомятся? Сообщения там посмотри! И глянь, пишет ли он!

Лизавета снова ушла в астрал, изредка издавая какие-то вздохи и щелкая по клавиатуре.

– Нет, – наконец произнесла она, вдоволь посопев и повздыхав. – Нет ничего.

– Не пользуется спросом твой красавец, – засмеялась Рита и сразу пугливо осеклась, вспомнив, что веселиться в ситуации, близкой к похоронной, неуместно. – Зря боишься. Я тебе больше скажу. Раз он никому не нужен, но смотрит налево, может, и тебе поискать что-нибудь более вменяемое и подходящее для будущей жизни? Зарегистрируйся там же, напиши свои параметры и жди наплыва кавалеров. И будь уверена, что к тебе-то ринутся табуном, поскольку у тебя параметры интереснее и перспективнее.

– Точно! – воскликнула Лизавета. – Ритка, ты гений! Как я сразу не додумалась?

Маргарита потрясенно шлепнулась на стул, едва не пролетев мимо. Она, разумеется, не ожидала столь быстрой поддержки своей идеи, высказанной скорее в шутку, нежели в качестве серьезного предложения.

Разведенных знакомых у Маргариты было много. Большинство в период расставания с супругом воинственно размахивали флагами и потрясали копьями, планируя незамедлительно возвести на пепелище отгоревшей и потухшей любви новый семейный замок, краше прежнего. Но время показывало, что разрушить и спалить дотла гораздо проще, нежели отгрохать что-то новое. Сил и возможностей хватало не на замки, а на кособокие строеньица, мало пригодные для долгой и счастливой жизни. Но жажда продемонстрировать «бывшему» пусть мнимое, но благополучие, вынуждала барышень мириться с колоссальным неудобством в виде нового, но совершенно неподходящего супруга. Извечный женский страх остаться в девках или с дитем в подоле гнал дамский пол на абордаж и заставлял захватывать не фешенебельные яхты, плававшие в других морях, а утлые, раздолбанные баржи со всякой ерундой.

Если еще учесть Лизаветины внутренние дефекты, тщательно подретушированные внешними достоинствами, то становилось совершенно ясно, что мадам Бабаева запросто может прокуковать в одиночестве до самой старости, перебиваясь скоротечными знакомствами и кратковременными романчиками. А виновата в этом будет незадачливая советчица, сдуру подтолкнувшая подругу к развалу семьи.

– Лизок, ты того, горячку-то не пори, – напряженно проговорила Рита, лихорадочно соображая, как отговорить подругу от грядущего несчастья.

– Да я все продумала…

– Лиз, когда? Ты же только что в ступоре находилась!

– А вот только что и продумала!

– Ты не умеешь быстро соображать.