- А что, кроме подростка, никого на временную работу найти не смогли? - спросил вдруг Володя ни с того ни с сего, а работник музея, улыбнувшись особо кисло, ответила:

- Да кто за такие деньги в пыли купаться станет?

- Ну уж не говорите! - вспыхнула мама, желая успокоить Володю. Работа интересная, полезная.

- Интересная! - насмешливо покрутила головой женщина. - Поработаешь с нашей Адельфиной Кузьминичной с недельку... - и замолчала, точно спохватившись.

Недовольная разговором с начальницей отдела кадров мама велела Володе идти за ней, и они поднялись по широкой лестнице дома, бывшего в прошлом, как показалось Володе, богатым барским особняком. Инструменты он увидел сразу - какие-то длинные, невиданной формы трубы были прикреплены на стенах лестничного проема, а когда открылся простор большого зала, Володя увидел стеклянные шкафы, в которых тоже блестели медью, лаком и глянцем музыкальные инструменты. Посетителей в этот ранний час ещё не было, но по залу ходила женщина с тряпкой для протирания стекол на шкафах и витринах.

Он, попав в этот музей и став на время его сотрудником, не испытывал пока ни радости, ни печали. Приятно было думать о том, что заработаешь немного денег, но "купаться в пыли", и это в июле, когда можно было купаться с утра до вечера на заливе, ловить рыбу или читать, представлялось занятием малоприятным. Что-то там познавать из области истории музыкальных инструментов не хотелось, не могла радовать и встреча с какой-то Адельфиной Кузьминичной, наверное, злющей мегерой. Короче говоря, Володя шел сейчас по главному залу музея мимо старинных, редких инструментов с пустым сердцем и без всякого интереса.

- К вам можно? - как-то неестественно, немного блеющим голосом спросила мама, приоткрывая дверь с табличкой "ДИРЕКТОР МУЗЕЯ".

Когда Володя попал в большую комнату, из-за стола с протянутыми навстречу руками, улыбаясь как на именинах, шла красивая, расфуфыренная женщина маминых лет, произнося тоже блеющим и неискренним голосом:

- Викуша, дорогая! Сколько лет, сколько зим!

Женщины обнялись и так, в обнимку, двинулись к столу, хотя зачем им нужно было идти туда, Володя не понял - видно, директорша без своего широкого стола и жить уже не могла. Не обращая на Володю внимания, забыв о нем, они принялись вспоминать прошлое, университетскую жизнь, такую прекрасную, но такую далекую. Володя смущенно замер у входа, посматривая иногда то влево, то вправо, где на стенах тоже висели музыкальные инструменты.

Наконец вспомнили и о нем. Володю попросили подойти к столу, директорша взяла его за руку, похвалила зачем-то рост и его "вдумчивый" взгляд, хотя сам Володя знал, что взгляд у него сейчас никакой - тупой и вялый, потому что он уже отчаянно жалел, что находится здесь, а не на Шкиперском протоке.

- Слушай, Надя, - сказала мама противным суконным голосом, - а кто это такая, ваша Адельфина Кузьминична?

- Как? - сделала круглые и немного испуганные глаза Надя. - Это наша главная хранительница фондов, большущего опыта специалист.

- Презлющая, наверно?

- Ой, да кто тебе это сказал? - ещё больше испугалась директорша. Хотя, конечно, дама с характером. Только что это меняет? Твой Володя и не будет под её началом - Адельфина только объяснит ему, что нужно делать в архиве, а потом уж...

Вдруг директорша насторожилась, замолкла - за дверью раздались чьи-то громкие, решительные шаги, точно кто-то шел к кабинету, чтобы навести там порядок. Вот дверь без стука распахнулась, и в комнату быстро вошла худая и какая-то угловатая женщина в некрасивом платье с рюшами.