– Голову поднять не могу, – я запуталась в завязках, но все таки справилась с ними и чуть приспустила сорочку, – все тело ломит.

В грудь мне тут же ткнулся потертый коричневый рожок: передвигая его то ниже, то выше, аптекарь придерживал трубки для ушей, которые держались на расшатанном соединителе и честном слове. Он осмотрел меня, несмотря на протесты все таки сунул в рот серебряный термометр, измерил температуру, пожал плечами.

– Не в положении, случаем?

– Всевидящий упаси!

Я люблю секс, но и о предохранении и последствиях всегда забочусь: все таки не невинная девочка, да и некогда мне детьми заниматься. К тому же, мой постоянный любовник – граф Вудворд, вряд ли бы обрадовался такому подарочку.

– Ох уж эти мне женщины, – пробормотал, аптекарь, наконец, – чуть что – хлоп в обморок.

– Обморок?! Вы не видите насколько ей плохо?! – возмущенно воскликнул Рин.

– А вы, молодой человек, не встревайте. Уж я всяко больше вас в здоровье смыслю.

Он взял мою руку, пощупал пульс. От прикосновения ледяных пальцев кожу словно закололо иголками.

– Переволновались, вот и все дела. Выпишу вам капли для спокойствия, завтра с утра они будут готовы, сможете забрать. А это еще что такое?!

Сказать, что не надо мне никаких капель, не успела: внимание привлек черный браслет, обвивающий запястье. Откуда?! Я же терпеть не могу браслетов, да и… не браслет это был вовсе. Отняв руку, изучала миниатюрную змейку, неподвижно застывшую под кожей: выпуклую, как вздувшаяся вена, – она ничуть не напоминала татуировку или грим. Я коснулась припухшей кожи пальцами, змейка шевельнулась, и запястье пронзило болью.

– Гадство!

Аптекарь вздрогнул, словно я пнула его любимую собачку, отшатнулся – судя по всему, осознал, что «гадство» – это еще мягко сказано, а потом с полминуты молча изучал мою руку с безопасного расстояния, как будто змея могла переползти на него. На лбу выступили капельки пота, он долго рылся в саквояже, достал склянку и ложечку. Не меняя позы, готовый в любой момент отпрыгнуть, нанес мазь на кожу над черной гадиной. Она тут же вспыхнула зелеными искрами и зашевелилась. Не знаю, каково было змее, а я зашипела: пульсация – жгучая, раздирающая, прошила запястье и прошла, когда мне хватило ума стереть дурно пахнущее средство о покрывало.

– Я ничем не могу помочь, – пробормотал аптекарь еле слышно. Как будто я сама этого не знала! – Нужно вызвать полицию.

Пламя свечей колыхнулось, дохнуло жаром на лицо. Только тут я вспомнила о том, что Рин все еще здесь.

– Кто нибудь уже скажет, что произошло? – Он кивнул на змею и вопросительно заглянул мне в глаза. – Что это?

Мне такого знать не полагалось – магией обладают и ей же обучаются только аристократы, поэтому позволила ответить мистеру Краучу.

– Заклятие на крови.

Он собирался, суетился, бормотал что то про полицию, что он обязан заявить, но я слушала его вполуха. В сознании – и без того измученном, окончательно помутилось. Заклятия на крови считались одним из самых страшных преступлений. За такое полагалась смертная казнь, потому что они несли в себе смертельные чары, снять которые почти невозможно. Нужно знать механизм плетения, а его знает только тот, кто работал над наведением. Чтобы выжить, остается одно – следовать заключенному в заклятии посланию и надеяться, что полиция доберется до заказчика и исполнителя.

– Я пойду, пожалуй, – пробормотал мистер Крауч, – ждите полицейского.

Он поспешно ретировался, я даже не посмотрела ему вслед. И коню ясно, какое заключение он сделал:

«Конец подкрался незаметно,

И тело хладное твое

Из дома вынесут с оркестром

Ой е!»

Такое исправить даже магу целителю не под силу, хотя мне высший целитель не светит, они ходят только к знати.