|
У него тоже было название, как и у всего на этом острове — Страж острова, Большой спуск. Оно называлось Удел. Именно благодаря Уделу у них была работа. Хотя делать было нечего так уж много. Они дожидались вести о новых покойниках, а в перерывах между захоронениями тел просто ждали. Остров был такой же тюрьмой, разве что на нем не было решеток, и никто не мешал купаться голышом. Перекрученные деревца с тёмной корой и с шипами толщиной с большой палец толстяка хаотично росли возле Удела. На окраине Удела росло одно большое дерево ближе к побережью. Оно не было высоким и не имело шипов, но его ствол был настолько толстым, что потребовалось бы четыре человека, чтобы обхватить его. Могилы были помечены простыми белыми табличками с чёрными символами на них. Числа на надгробьях соотвествовали именам, записанным в книге Денворда. Никакой информации о покойных, точней о казненных, не было даже даты рождения, только дата и место захоронения и номер — здесь похоронен номер 73, а там — номер 98 и так далее. Вряд ли такие записи вообще стоило хранить. Всего здесь было 488 могил. Заключёных хоронили на протяжении почти 100 лет.
Бернард как-то услышал от Кетла, лодочника, что привозил припасы и трупы, что почти все 100 могил были вырыты одновременно для тех, кто был убит в каком-то восстании на тюремном острове, возможно, это были всего лишь слухи, но Бернард знал то, что ему рассказывал Кетл. В Уделе было ещё достаточно места для новых могил, а учитывая нынешний распорядок — казней около трех в год — потребуется немало времени, чтобы заполнить всё кладбище, если, конечно, не найдется другого места для массовых захоронений. Если вдруг Удел переполнится, Бернард не знал, что делать в таком случае, возможно, для захоронения выберут другое место, но Бернард подозревал, что старые могилы просто выкопают с помощью бульдозера и свалят в одну большую могилу, чтобы сэкономить место. А так как к тому моменту в могилах останутся лишь кости, сделать это будет не так сложно. Гробы изготавливали из быстроразлагаемого материала и дешевой древесины и картона, трупы оборачивались серой мешковиной, которая довольно быстро сгнивала, а так как мешки тоже разлагались в кратчайшие сроки, оставались только трупы. Бернарда интересовал один вопрос. Если так и поступят, то какой биркой заменят все имеющиеся? Не самая интересная тема для размышлений, но лучше, чем ничего. В какой-то момент Бернард поймал себя на том, что задумывается над вещами, которые ни за что бы не заинтересовали его в обычных обстоятельствах. Заключённые в могилах, хотя были мертвые, были другими; он не был точно уверен, чем они отличались от других людей. Но знал, что они иные — это были не простые насильники и убийцы, они были намного хуже. Он не знал, что сделало их такими, но знал, что это правда — они были злом, не как мультяшные злодеи с закрученными усиками, а истинным злом, гнилым изнутри, несущим тьму в самом сердце. Сама мысль об этом заставляла его вздрагивать, когда Бернард посещал тюрьму с целью обучения всему, что должен уметь смотритель. Один из охранников проникся к нему симпатией и периодически сопровождал его, он был кем-то вроде личного охранника для Бернарда. Он помогал ему учиться, рассказывал о тюрьме и следил за тем, чтобы он не узнал лишнего. Того парня звали Чарли, и Чарли поведал ему, что у него худшая работа на свете, многие охранники посходили с ума, начисто лишились рассудка. Чарли рассказал ему, что знал одного охраника, который разбил голову о бетонную стену, размазав на ней свои мозги, некоторые повесились, ещё пара человек утопились в море. Поэтому срок службы охраны был ограничен тремя годами, будь то мужчина или женщина, потом ты мог отдохнуть с годик и вернуться ещё на 2 года, если очень хотелось, а потом покинуть это место навсегда. Ещё никто не вернулся. Он сказал, что слышал только об одном охраннике, который решил вернуться после отпуска. |
