Халиб вытер лоб и взглянул на Астару с беспокойством, граничащим с подозрительностью.

— Ты знаешь, что я согласен с тобой в вопросе об империи. Ей нужны перемены. Жизнь и смерть людей не должны зависеть от прихотей какого-то одного человека или от законов, которых эти люди не принимали. Здесь мы с тобой единодушны. Но при этом ты стремишься вести поиск в сердцах и в умах. Ты пытаешься заставить каждого обратить свои силы к добру. Я же обитаю на поле боя, где невозможно спрятать меч в ножны, и где фактором первостепенной важности является то самое зло, которое гнездится в каждом из нас — даже ты это признаешь. Я прошу Взыскующую о помощи, но я все равно буду сражаться по-своему. Помоги мне. Или отойди в сторону.

Усмехнувшись, Астара сделала три шага и преодолела разделявшее их расстояние. Шаги ее были неуверенны, и эта неуверенность снова безжалостно продемонстрировала, что женщине и вправду не обойтись без посоха. Астара протянула руку и коснулась щеки Халиба.

— Я люблю тебя с тех самых пор, как ты появился на свет, мой уклончивый, мой обманчивый друг. Я не могу всегда одобрять тебя. Иногда я восхищаюсь тобой, иногда — сожалею о твоих поступках. Но я люблю тебя. Какие бы планы ты ни строил относительно капитана Лэннета, я прошу тебя подумать как следует. Особенно о тех подробностях, в которые ты его не посвящаешь. Ты же понимаешь — он принадлежит и мне. О да, конечно, он противостоит и мне, и Взыскующему. Но он мой — а следовательно, и твой, Возвышенный. Пожалуйста, будь осторожен. Ради нас обоих.

— Хорошо, я буду осторожен. Но сейчас я должен идти. Испытания Лэннета закончились. Завтра он отправляется в путь. Если это в твоей власти, присмотри за ним.

— Ради его безопасности? Или ради твоих целей?

Астара рассмеялась, и кончики ее пальцев нежно, словно легкий ветерок, пробежались по нахмуренному лицу императора.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Халиб смущенно отступил, уворачиваясь от этой ласки. Уже оказавшись в коридоре, он взглянул на сдвоенные глыбы — каждая объемом с добрый кубический ярд — и шепотом велел им вернуться на место. Непроницаемая тьма тут же сомкнулась вокруг него, и на миг у императора закружилась голова. Но это быстро прошло. Халиб постоял несколько мгновений неподвижно. Его мучили сомнения и недоумение. В конце концов он пробормотал:

— Я верю ей. Она никогда не станет читать мои мысли. Но тогда откуда она узнала, что я хочу — что мне необходимо! — использовать его, чтобы нанести удар по другим? Она не предполагает. Она именно знает. Неужели я виден насквозь? А вдруг еще кто-нибудь что-то заподозрил?

Император пожал плечами, включил фонарик и быстро зашагал по туннелю. Постепенно его шаги замедлились. Вскоре он уже еле тащился.

— Проклятие! — воскликнул Халиб, остановившись, и повторил еще раз: — Проклятие!

Он хлопнул ладонью по стене. Звук хлопка разнесся по туннелю и затерялся во тьме.

— Она мне говорит: «Будь осторожен»! «Ради нас обоих»! Кто эти «оба», черт подери? Ты и он? Или ты и я? Чертова старая ведьма! И ты еще называешь жестоким меня!

Остаток его пути до спальни больше напоминал бегство.

Глава 7

▼▼▼

Первый предупреждающий сигнал, настороживший всех на космическом корабле «Сократ», донесся из грузовых отсеков. Лэннет отвлекся от уборки и взглянул на разнообразный груз, закрепленный ремнями и каркасом. Он быстро собрал свое хозяйство — ведро с мыльной водой, щетку и влажную тряпку — и засунул все это в шкафчик. Шкафчик проглотил имущество с видом воплощенной скуки. Лэннет с радостью понаблюдал, как исчезает эта гадость — хоть это и значило, что они отправляются в новый рейс.