«В этом случае спасибо. Спокойной ночи, Аннализа, и auf Wiedersehen».

«Auf Wiedersehen».

«Merde, alors», – сказал закутанный попугай.

8

«Скорее всего, он просто смотрел, действительно мы ушли или нет», – сказал Тимоти, когда мы шли по пустынной улице к гостинице «Эдельвейс». Воздух чист и холоден. Часы на церковной башне пробили два, где-то звякнула цепь и собака прочистила горло.

«Как ты думаешь, ведь между ним и Аннализой ничего не может быть? По-моему он совершенная бородавка».

«Во всяком случае не с ее стороны. К тому же ее прекрасно защищают герр Вагнер и попугай».

«Попугай замечательный, хотел бы я еще его послушать… Ну дела! Я, кажется, только что видел на той стороне площади за деревьями мистера Элиота».

«А почему бы и нет? Я думаю, он и себе купил булочек, а теперь бродит, мучается от несварения желудка. Пойдем скорей, уже почти рассвело».

Как я ни устала, когда я, наконец, приготовилась ко сну, все желание ложиться пропало. Я вышла босиком на веранду, у Тимоти свет уже не горел. Один раз пробили часы, где-то эхом отозвалась корова. Звезды висели прямо над вершинами гор, а кое-где и просто лежали на снегу, луна создавала серебряные переходы света и тени между долинами и лесами. Журчала вода, из кухни доносились аппетитные запахи, где-то хрюкала свинья и звенели колокольчики. Красота, мир и тишина. Спать ничего не мешает. Я вернулась в комнату и легла в кровать. Легкое и теплое пуховое одеяло обладало только одним недостатком – если его дотянуть до подбородка, ноги вылезали наружу. Я свернулась клубком лицом к окну, укуталась как смогла и стала мечтать о Льюисе.

Тихий звук прогнал полудрему. Я не шевельнулась, но прислушалась. Ничего. Но кто-то там точно есть. Рука раздвинула занавески. Он не издал ни звука, проскользнул, как привидение. Когда я села, завернувшись в одеяло, он уже запирал окна. Они закрылись с легким щелчком, он остановился молча.

«Ну ладно, мистер Элиот, – сказала я, – я проснулась. Что Вас сюда привело? Заблудились по дороге к Аннализе, или там Шандор Балог стоит на страже?»

Он направился к кровати, все так же беззвучно, необыкновенно тихо, как кошка.

«Думаю, я не ошибся».

«Что заставляет Вас так думать, мистер Ли Элиот? Что позволяет Вам думать, что после того, что произошло, Вы имеете малейшее право прокрадываться сюда, как дикий кот, и думать, что Вас ждет теплый прием?»

«Ну что же, если мы говорим о правах…» – сказал Льюис, усаживаясь на край кровати и снимая ботинки.

«А теперь, – сказала я, – может поговорим? Что ты здесь делаешь и какие у тебя отношения с Аннализой?»

«Очень по-женски начинать не с того конца. Задавать вопросы буду я. Прежде всего, что ты здесь делаешь и кто этот мальчик?»

«Потише говори, он в соседней комнате».

«Знаю. Я туда заглянул по дороге, он спал без задних ног».

«Ты очень эффективен. Ты его знаешь, я тебе про него рассказывала. Тим Лэйси, сын Кармел, ты с ней встречался однажды. Она нам подарила на свадьбу жуткий графин».

«Да, жирная блондинка, помню. Сплошные мягкость я нежность, а со всех сторон – ледяные сквозняки, как эта дурацкая пуховая штука на кровати. Ты уверена, кстати, что она должна целиком лежать на тебе? Я замерзаю».

«Тогда лучше одевайся. Достаточно плохо, если Тим и фрау Вебер услышали, как ты пришел, но если они еще и застанут тебя в таком виде…»

«Да, наверное, надо. Жизнь в грехе чертовски некомфортабельна», – сказал Льюис мирно, сел и потянулся за брюками.