Турон отлетел назад, упал в лужу из яда и, наверно, хотел заорать от боли. Вот только орать он не мог — для этого требовались целые лёгкие. Возникла аура, придавившая ведь дворец и, возможно, всю столицу — даже в бессознательном состоянии зародыш бога был опасен.

— Добей его! — послышался хриплый приказ Безымянного, как неожиданно давление ауры исчезло. Турон умер? Я вскочил на ноги и успел увидеть три неприятные вещи. Первая — противоядие защитило наши тела, но не нашу одежду. Творение мастера Масила разлезалось под действием ядовитых испарений попавшего на камни яда. То, чем мы так гордились, пришло в полную негодность. Второе — Турон всё ещё был жив. Он лежал на земле, смотрел вверх стеклянными глазами, а над его телом сформировалась защитная формация. Третье — все капли яда, разлетевшиеся по стронам, постепенно исчезали. Они не впитывались в камень — они именно исчезали из этого мира, словно на них воздействовали неким антидотом. Так, три неприятных вещи я описал. Но была ещё одна. Чудовищная. Рядом с защитным куполом, прячущим Турона, стоял ещё один зародыш бога, от которого исходила такая страшная аура, что хотелось развернуться и бежать без оглядки. Из открытой ладони этого даоса исходила техника, формирующая луч света. Этот луч заканчивался в груди Турона, постепенно восстанавливая тело. С такой совершенной техникой лечения сталкиваться мне ещё не приходилось. Она в буквальном смысле возвращала Турону жизнь! Вторая рука была направлена в нашу сторону и, как я понял, отвечала за исчезновение яда оримальных жаб.

Я знал этого даоса, один раз мне уже приходилось с ним встречаться. Тогда дело закончилось тем, что он обрушил целую гору на ковчег древних, после чего наш мир изменился. Докравит, второй после Императора, закончил с ядом и лечением Турона, после чего сложил руки перед собой и спокойно произнёс:

— Мне нужна твоя пластина, искатель Зандр. За всю историю этого мира не было ни одного случая, чтобы Небо оставило без внимание нападение на Вершителя судеб. Если Небо изменило к тебе своё расположение — ты умрёшь. Тот, кого отметил своей милостью Император, не имеет права запятнать себя гнилью. Пластину!

Глава 20

Всегда считал, что даосы высших этапов возвышения полностью лишены эмоций. Они величественны, могучи, невозмутимы и делают лишь то, что считают правильным. При том, что зачастую правильное в их понимании совершенно отличается от общепринятого. В любом случае — второму после Императора не пристало стоять в полнейшем недоумении, переводя взгляд с наших пластин на нас и обратно. Шокированный Докравит… Кажется, в этой жизни я видел вообще всё.

— Как это возможно?

— Всем было бы намного проще, если бы ты дал нам чуть больше информации, Докравит, — скрипуче произнёс библиотекарь, что даже не думал сбегать или прятаться.

— Эти двое напали на Вершителя судеб. Эти двое использовали марионетку, созданную через сопряжение, чтобы ограбить пространственную аномалию контрабандистов. Небо не могло оставить такие деяния без внимания.

— Так может оно и не оставило? Может, оно действительно обратило своё внимание на происходящее и приняло какое-то своё решение? Об этом ты не думал, Вершитель судеб? — карлик явно что-то понимал, но напрямую говорить отказывался.

— Ты знаешь, что здесь сказано? — Докравит общался с библиотекарем этапа мастер как с равным.

— Откуда? Пластины исследователей и так-то являются для нас неизведанной областью, а конкретно эти, содержащие в себе частичку силы Императора, и вовсе за гранью допустимого.