– Что дальше?

– Потом они взяли Вилму… это птица Гумбольдта… и странного железного человечка и посадили их внутрь. У Гумбольдта было двое часов. Одни он оставил себе, другие положил в футляр. И тут началось.

– Что началось?

– Если бы я мог сказать… – мальчик покосился в сторону, как будто у него появилось желание немедленно раствориться в воздухе. Может быть, ему показалось, что в трактир заглянул кто-то из его друзей и заметил его. Но скорее всего, ему просто было неприятно, что за ним стоял человек в черном и отбрасывал на него тень.

Берингер улыбнулся. Такое впечатление его человек производил на всех.

– Наверное, твоя память улучшится, если горло не будет таким сухим. Позволь мне что-нибудь тебе заказать. Пауль!

Как хозяин умудрялся различать в таком шуме голоса, останется, пожалуй, тайной, которую он унесет с собой в могилу. Через пару секунд из-за занавеса показалась круглая голова.

– Чем могу служить, господин Берингер?

– Пиво для моего юного друга и двойную порцию водки для меня.

– Очень хорошо.

Не успел хозяин уйти, как тут же появился снова и поставил на стол напитки.

– На здоровье, господин Берингер, – пробормотал он и исчез.

Мальчик с несчастным видом посмотрел на пиво, потом вздохнул и сделал глоток. Берингер взял стопку и залпом выпил. С трудом перевел дух – горло словно огнем обожгло. Но через миг жжение исчезло, и по телу разлилось приятное тепло.

– Уже лучше, правда? А теперь рассказывай, что же там произошло.

– А… Эта штука… Эта машина начала двигаться. Три кольца так быстро вращались, что у меня закружилась голова. Кажется, они еще и светились…

– Красным, как кристалл?

– Нет, нет. Свет был белым. Знаете, таким голубовато-белым… Таким ярким, что на него нельзя было смотреть.

– А потом?

– Потом машина исчезла. Через пару секунд от нее и следа не осталось. Как будто нечистая сила ее унесла.

– Как так?

– Точно не знаю, – сказал мальчик. – Ее просто не стало. Ни ее, ни Вилмы, ни железного человечка. Как будто никогда и не было. Странно как-то. Я уж подумал, что они водят всех за нос, и это какой-нибудь фокус. Гумбольдт и Пфефферкорн как с ума сошли. Набросились друг на друга, хлопали по плечам, называли друг друга «сорвиголовами», «старой рухлядью» и всякой другой ерундой. Я смотрел и думал, с чего бы им так радоваться? Машины же нет. Но им это, видно, не мешало. Когда они успокоились, Гумбольдт объяснил, что волноваться не нужно, нужно просто подождать.

– Сколько подождать?

– Неизвестно. Но он сказал, что нам нужно отойти на другую сторону хижины. Это важно, потому что поможет ответить на другой вопрос. О чем он говорит, я не понял, но отошел вместе с остальными. Через десять минут все снова засветилось, и из ниоткуда появилась машина. Она дымилась и шипела, но, похоже, была совершенно целой.

– А пассажиры?

– Они чувствовали себя очень даже неплохо. Сначала по лестнице спустилась Вилма, потом Герон. Когда Гумбольдт спросил, что они чувствовали во время путешествия, те сказали, что для них все длилось буквально одно мгновение. Им показалось странным, что мы, зрители, вдруг оказались на другой стороне хижины. Именно это и хотел узнать Гумбольдт. Именно поэтому он и заставил нас поменять место. Пока у нас прошло десять минут, путешествие Вилмы и Герона не заняло и секунды.

Берингер откинулся на спинку.

– Интересно. А часы?

– Они показывали разницу ровно в десять минут. Как будто машина просто перескочила эти десять минут.