– Информацию? – впился в него взглядом Штрекер. – Мой сын знает, о чем идет речь?

– Я ему только намекнул. Сказал, что хочу говорить непосредственно с вами.

– Мне не нравится, что сын путается с такими людьми, как вы, но это его дело. В конце концов, он уже достаточно взрослый. И до сих пор, кажется, вы исправно выполняли свою работу.

– Действую как умею, – ответил Берингер. – И держать язык за зубами у меня хорошо получается.

Штрекер кивнул.

– Пока вы не впутываете мое имя в свои грязные делишки, я могу это терпеть. Однако меня вы не запугаете. В скором будущем в этой стране подует другой ветер. Наступают дни хаоса, мародеров и паразитов. Но если сорняки быстро разрастутся, мы очень быстро включим свет, если вы понимаете, о чем я говорю, – он прищелкнул пальцами.

– Совершенно и полностью, – сказал Берингер, который всегда знал, как удержаться на плаву. – Информация может оказаться очень интересной для вас и ваших друзей. И начинаться она будет именем: Карл Фридрих фон Гумбольдт.

Штрекер какое-то время помолчал, не сводя монокля с посетителя. Потом недовольно фыркнул:

– Гумбольдт, хм?

– Именно, – улыбнулся Берингер. Он хорошо разбирался в людях. Незаинтересованность Штрекера была притворной. На самом деле тот уже попался на крючок.

– Что с ним? Высокомерный выскочка. Статьи о нем в газетах поднимают настоящую бурю, но эта шумиха очень быстро стихает. Я читаю газеты, насколько вам известно. Я знаю о том, что происходит в его подвале. Об этом вы хотите со мной поговорить?

– В некотором роде.

– Тогда, я надеюсь, вы расскажете что-нибудь новенькое, ведь, как оказалось, вся эта история была просто газетной уткой. От начала и до конца ее придумал жалкий репортеришка, которому потом пришлось оправдываться.

Берингер улыбнулся.

– А что, если я скажу, что это была не утка?

– Что вы имеете в виду? – Штрекер выпустил медальон из пальцев. Такого символа Берингер еще не видел. Глаз, круг и треугольник.

Глаза Берингера превратились в щелочки.

– Оставим недомолвки, господин Штрекер. Ваш сын, конечно же, сообщил вам, что речь идет о машине. Я бы не приехал сюда из-за какой-то газетной утки, – он поднялся. – Могу рассказать вам кое-что интересное об этой птице, но сначала хочу узнать, сколько вы за это заплатите. Мне не хочется тратить время на игры.

Штрекер опустил глаза на медальон.

Берингер ждал. Он понимал, что начал рискованную игру. Такие люди, как Штрекер, будут слушать только тогда, когда им приставят пистолет к груди. А это невозможно. Скорее уж выстрелят в вас.

– Я знаю, что вы и некоторые другие высокопоставленные особы проявляете особый интерес к Гумбольдту и его изобретению. Почему, мне неизвестно, да и не особо интересует. То, что я прочитал в газете, показалось мне слишком странным, чтобы быть правдой. Но потом я навел справки, и оказалось, что это устройство действительно существует. Более того, оно уже работает.

Натаниэль Штрекер бросил на него повеселевший взгляд.

– Откуда вы знаете?

– Позвольте оставить это при себе. То, что у Гумбольдта есть машина времени, и она успешно прошла первые испытания, – это факт.

Штрекер засопел.

– Знаю. Но это всего лишь игрушка, прототип. Слишком маленькая, чтобы отправить в путешествие по времени человека.