|
Те ёще уроды, начиная со всенародно избранного и заканчивая тем чмокающим упырёнком с его шоковой терапией. Только вот… Миша, окстись, ты и при совке своём ненаглядном получал меньше что маляров разных, что героических водителей троллейбуса и операторов совковой лопаты. Вот она, та твоя значимость, на которую краснопортяночная система тебе даже не намекала, я прямо в физиономию тыкала. А чтоб не сбежал – не ты, ясно дело, ты у нас правоверный был, им и остался – границы на замке держала, причём первым делом изнутри. Сюда то мало дураков лезть. К слову, из известных персон за последние лет дцать – разве что мудаковатый Дин Рид, который там, честно сказать, не слишком то кому и нужен был, потому, не исключаю, хотел таким образом популярности себе прибавить.
Кривится, словно я ему кило лимонов с приправой из натурального хинина скармливаю насильно. Но всё ж цедит сквозь зубы: - Может жили и бедно, но честно. - Не спорю, честный ты наш. Только вот какой прок от этой твоей честной бедности Оксане, которая уж, прости, с её то красивой фигурой и привлекательным личиком ходит если не в рубище, то в откровенном хламе? Ольке, у которой по сути нормальных, радующих глаз игрушек хрен и ни хрена? До того, как твоя любимая страна советов ласты склеила, по большей части мало что можно было сделать, тут ноль вопросов и претензий. Почти все так жили, вне зависимости от желания. Зато сейчас, несмотря на всё дерьмо вокруг, хоть какие-то возможности появились. Да, воспользоваться ими сложно, не каждый с ходу ухватится. Тут опять же не могу да и права не имею на тебя бочку катить. Только какого беса ты пытаешься лезть к тому, кто эти возможности вроде как нащупал, да ещё и ощутимую пользу получить может? - Уже пошли некоторые… за прилавками стоять или сумки из Польши и Прибалтики тащить. Спекулянты! Я к такому близко не подойду. Не для того в институт поступал и в школу работать пошёл. - Так кто ж тебя оттуда выковырять пытается то? – удивлённо хмыкнул я. – Просто мир изменился, а жить по старому… Можно, но ещё печальнее, чем было пару лет тому назад. Не хочешь меняться сам, так не мешай другим. И не раздувайся оскорблённым дирижаблем от того, что твой младший брат, который и вовсе ещё студент, за пару дней может получить денег побольше, чем ты за пару месяцев. Дым из ушей? Не-а, всё ж показалось. Зато побагровел он реально так. - Я тебе сказал, попробуй меня услышать. Если вляпаешься в проблемы, Всеволод – это будет твоя беда, не моя. Помогать тебе не буду. - От тебя если какой «помощи», - аж рукой в воздухе кавычки рисую, - и дождёшься, то исключительно в виде нотаций и поучений, что состоят по большей части из сахариновой морали. И знаешь, Миш, больше всего мне жаль не тебя, а Оксану и Олю, которым ты, если ничего не изменишь, начнёшь усиленно портить жизнь. Опасаюсь, что жена твоя уже начинает это понимать. А ведь она тебя, балбеса высокоморального и идеологически правильного, действительно любит. А дочь… Ты ж, долбоящер, как только она в школу отправится, ей нехилые комплексы привьёшь. Вот что обычный ребёнок будет думать, когда увидит, что у кого-то из её одноклассниц окажутся красивая одежда, модные ручки-карандаши, портфели и тому подобные вещи. - Форма школьная есть! Как раз, чтоб никто не выделялся! - Вот в том и беда ваша, любителей всеобщей уравниловки на идеологических началах, - невольную гримасу подавить как-то не удалось. – Отменят форму эту. Может не в этом году, но в следующем точно. Туда ей и дорога, откровенно то говоря. Уродский вид, отсутствие какого-либо удобства. Но не цепляйся к отдельным деталям, суть всё едино остаётся неизменной. Перемены, братец, они пришли. И людям надо меняться. Не ломать суть, а изменяться, при этом развиваясь, переходя на новую, более высокую ступень. Вот теперь и я сказал, а ты… не уверен, что услышал. А сейчас дай нормально чаю попить, мне что-то лениво стакан с закусками к себе в комнату тащить. |
