– Ишь ты, а я ж тебя знаю, – прищурившись, проговорил седобородый. – Не с тобой ли мы как-то сиживали в моей сторожке вместе с еще двумя сталкерами, о судьбе Зоны говорили?

– И что, это повод спящего человека прикладом в ребра тыкать? – проворчал я, отправляя нож обратно в ножны.

Я тоже узнал этого степенного лесника лет пятидесяти с виду, который, несмотря на возраст, при необходимости умел двигаться быстрее и расчетливее многих молодых сталкеров. Именно с подачи этого коллекционера радиоприемников я впервые прошел через Чернобыль-2, сумев при этом остаться в живых. А немногим позже этот снайпер-эстет помог мне и моим товарищам отбиться от фанатиков Монумента. Правда, потом наши дорожки разошлись, но в Зоне часто бывает, что разошедшиеся пути пересекаются вновь.

– Откуда ж я знал, что это ты? – степенно произнес бородач, продолжая держать меня на прицеле. – Прихожу к сторожке, а замок выбит, и дверь изнутри подперта. Пришлось на крышу лезть и через чердак в собственный дом заходить. Смотрю – а супостат на моей койке дрыхнет, аж присвистывает во сне. Думал штыком ткнуть, а потом решил все-таки глянуть, что это за подарок Зоны.

– Глянул?

– Ага, – равнодушно отозвался лесник.

– Ну и?

– Ну и думаю сейчас: может, всё-таки ткнуть, штыком-то? От тебя, Снайпер, одно безобразие в Зоне. Стрельба, убийства, группировки на ушах стоят, меж собой воюют, за тобой гоняются. Монумент вон под Саркофагом расшалился, выбросы все страшнее да страшнее. Тоже, говорят, от тебя. Мол, ты что-то Монументу пообещал, да не сделал, и теперь он тебя ищет. Так может, лучше пустить тебя в расход, как думаешь? Я ж, как-никак, самый настоящий лесник, который обязан следить за порядком на вверенной мне территории. И закон у нас, лесников, простой: ежели кто-то или что-то природе во вред, то надобно ту вредоносную проблему ликвидировать, пока хуже не стало.

М-да. По ходу, рановато я «Бритву» в ножны засунул. И до «G-3», пушки Гаусса, что прислонена к стене возле изголовья матраца, не дотянуться. Реакция у лесника потрясающая для его возраста, и объяснимая лишь воздействием артефактов, с которыми это косматое дитя природы умело ладить, словно с живыми существами.

– Без проблем, можешь ликвидировать проблему, – хмыкнул я, расслабляясь и откидываясь спиной на стену. – Как в те дни, когда ты один с крыши Дома допризывников Гидропроектовскую улицу держал, пока мы с парнями около кинотеатра «Прометей» воевали. Тогда мы вместе, помнится, много проблем устранили.

– То было тогда, – так же ровно произнес лесник. – С той поры много воды утекло. Откуда ж мне было знать, кому я помогаю? Глядишь, не скажи я тебе, как правильно через Чернобыль-два пройти, так бы и остался ты там на благо Зоне-матушке…

Лесник говорил, тускло поблескивал длинный штык на конце его винтовки, замерший в десяти сантиметрах от моей груди. Но всё это не помешало мне заметить, как позади лесника в маленьком окошке мелькнула странная тень. Словно кто-то заглянул в него, срисовал мгновенно всё, что его интересовало, и тут же смылся. Я бы мог счесть данное предположение игрой света и тени, если б под окном не раздалось тихое удаляющееся шуршание. Если не прислушиваться – и не расслышишь.

Однако лесник расслышал. Тут же заткнулся и замер столбом, навострив уши и соображая: то ли это ветер листвой прошуршал, то ли дело было не в ветре.

А потом я увидел точку в том окне. И открыл рот, чтобы крикнуть леснику «в сторону!», хотя и понимал, что пока я это выкрикну, будет уже поздно…

Но лесник среагировал. Словно прочитав мои мысли, он резко прянул вправо за долю секунды до того, как точка превратилась в короткое копье, прошелестевшее возле его левого уха.