На стол передо мной грохнулись два огромных кулака.

Я с усилием поднял глаза. Ага, знакомая рожа. Повар этого заведения. Помнится, этого кабана я запер в загоне с псами, предназначенными на убой. Если мне память не изменяет, раньше у этого пузатого здоровяка было три подбородка. Теперь – ни одного, только неровные бугры розоватого мяса на том месте. И вместо рта криво скроенная дырка. Короче, под носом у повара какая-то жуткого вида пластика была наворочена. Похоже, собачки своему палачу нижнюю часть морды отгрызли. Вот интересно, а ко мне-то какие претензии? Не я ж отгрыз…

Мои лениво-пьяные мысли прервал громогласный рёв повара:

– Ну всё, сучара поганая, писец тебе настал!

Один из кулаков оторвался от стола и уехал назад. Ну ясно зачем. Чтоб в лицо меня ударить. А я этого очень не люблю, даже в поддатом виде. Поэтому, чисто чтоб не портить себе пьянку, я дернул рукой с зажатым в ней стаканом, содержимое которого щедро плеснуло в щекастую рожу.

Водка в лицо – это всегда шок. Особенно если в глаза и в ноздри попадет. А я, похоже, не промахнулся.

Мордатый хрюкнул, задохнувшись спиртным, но удар кулака это не остановило. Хотя значительно ослабило. Думаю, если б повар мне со всей дури в нос зарядил, от него б только мокрое место осталось. А так он просто взорвался болью, которая знатно так шибанула по мозгам, выбив из них алкогольный туман, который мгновенно сменился звериной яростью.

Я как-то сразу понял, чего мне не хватало и зачем я на самом деле притащился в этот кабак, где меня совершенно точно никто не любит. Вот за этим самым. За яростью, которая разом затмевает всё – и горе, и дурные мысли, и пьяный угар, которым очень многие мужики глушат негативные эмоции. За всплеском ненависти пришел я сюда, что словно выброс в Зоне сметает всё на своем пути…

На верхнюю губу плеснуло горячей кровью, во рту стало солоно, но это лишь добавило энергии тому всплеску. Схватив за горлышко недопитую бутылку, я со всей силы саданул ею по голове повара, ощутив при этом ладонью хруст трескающегося стекла, а может, и черепа, по которому пришелся удар.

Повар хрюкнул вторично, закатил глаза и сполз под стол. Но оставались еще двое. Которые, увидев такое дело, практически одновременно выхватили из карманов складные ножи.

Хорошо выхватили, правильно. Рывок, щелчок – и в руках у крепких парней полностью готовые к работе «викториноксы». Грамотно продуманные туристические ножики с резучими десятисантиметровыми клинками, специально сконструированными для открытия одной рукой. Ну да, здесь же уже не Зона, где все с оружием ходят. Я то своё тоже в схроне заныкал неподалеку от кордона вместе с рюкзаком, оставив при себе лишь «Бритву». Правда, она сейчас за спиной под курткой спрятана. Пока доставать будешь, эти два гаврика с повадками мастеров гоп-стопа меня сто пудов порежут на лоскуты.

Они и метнулись ко мне одновременно, занося ножи для удара. Высоковато занося, намереваясь резануть со всей дури, чтоб клиент кровищей залился сразу и всерьез…

Но я тоже не стоял на месте. Быстро шагнул влево, предплечьем блокируя руку с ножом, – и ударил. «Розочкой», зажатой в кулаке, прямо в лицо противнику.

И вновь в руку отдалось хрустом стекла, крошащегося о лицевые кости. От такого удара морда мгновенно превращается в жуткую кровавую маску. Там же под тонкой кожей куда ни ткни – куча сосудов, которые на повреждение реагируют как наполненная водой грелка, пробитая гвоздем.

Но я не стал рассматривать в подробностях, что там стало с портретом нападающего. Ну его нафиг, неприятная картина. Да и времени нет, особенно когда тебя сзади пытаются ножом пырнуть.

Поэтому я сделал еще один шаг, заходя за спину раненого, – и толкнул его на товарища, рвущегося меня зарезать.

Упс, как говорят в Америке.