Мама похлопывает меня по руке.

— Оставить своего гида — плохой поступок, но будь терпелива. Его выдернули из привычной обстановки. Ему, должно быть, непросто.

— Твоя мама права. Не суди его строго, Киара, — говорит папа. — Скорее всего, он просто сейчас не в своей тарелке. Алекс зашел сегодня ко мне в офис после занятий, и мы долго беседовали. Бедный парень. Ему самому всего двадцать, а теперь на нем еще и ответственность за семнадцатилетнего брата.

— Почему бы тебе не пригласить к нам Карлоса завтра после школы? — предлагает мама.

Папа показывает на нее вилкой.

— Отличная идея.

Я уверена: прийти ко мне домой — это последнее, чего хочет Карлос. Он ясно дал мне понять, что он потерпит меня эту неделю просто потому, что у него нет выбора. Как только время моего шефства над ним закончится в пятницу, он, вероятно, даже закатит вечеринку по этому поводу.

— Я не знаю.

— Пригласи его, — говорит мама, игнорируя мое замешательство. — Я приготовлю печенье с апельсиновым мармеладом по рецепту Джоани.

Я не уверена, что Карлос оценит печенье с апельсиновым мармеладом, но…

— Я предложу ему. Но не удивляйтесь, если он откажется.

— Не удивляйся, если он согласится, — как всегда оптимистично, говорит папа.

Следующим утром, провожая Карлоса в класс на перемене между третьим и четвертым уроком, я наконец нахожу в себе силы спросить его:

— Не хочешь зайти ко мне после школы?

Он вскидывает брови.

— Это свидание?

Я сжимаю зубы.

— Не обольщайся.

— Прекрасно, потому что ты не мой типаж. Мне нравятся сексуальные глупышки.

— Ты тоже не мой типаж, — огрызаюсь я. — Мне нравятся умные и с чувством юмора.

— У меня отличное чувство юмора.

Я пожимаю плечами.

— Может быть, я недостаточно глупа, чтобы оценить его.

— Тогда почему ты зовешь меня в гости?

— Моя мама… испекла печенье. — Как только слова сходят с моего языка, я кривлюсь. Кто зовет парня домой на печенье? Может быть, мой брат, но он еще ходит в детский сад. — Это не свидание, ничего такого, — выпаливаю я, на случай если он по-прежнему думает, что я хочу за ним приударить. — Просто… печенье.

Мне хочется отмотать весь разговор назад, но это невозможно. Мы уже подходим к двери нужного кабинета, а он все еще не ответил.

— Я подумаю, — говорит он, перед тем как оставить меня одну в коридоре.

Он подумает? Как будто его приход в мой дом будет для меня огромным одолжением, а не наоборот?

В конце дня мы встречаемся возле наших шкафчиков, и я надеюсь, Карлос забыл, что я его вообще куда-то звала, но он переносит вес на одну ногу и, засунув руки в карманы, спрашивает:

— Какое печенье?

Почему из всех возможных вопросов ему непременно нужно было задать этот?

— Апельсиновое, — говорю я. — С апельсиновым мармеладом.

Он наклоняется ближе, как будто не расслышал, что я говорю.

— С апельсиновым чем?

— Мармеладом.

— А?

— Мармеладом.

Простите, конечно, но сказать слово «мармелад» так, чтобы это прозвучало круто, просто невозможно, и все эти «м», расположенные так близко друг к другу, заставляют меня звучать глупо. Но я хотя бы не заикнулась. Он кивает. Я вижу, что он изо всех сил старается сохранить серьезное лицо, но не может. Он разражается смехом.

— Можешь еще раз это повторить?

— Чтобы ты мог надо мной посмеяться?

— Sí.