Манохин не спеша обогнул замаскированный ангар, ступая по растрескавшемуся, взломанному корнями, утонувшему в траве асфальту. Он не сомневался, что о его прибытии уже известно и что ему лично здесь ничто не угрожает, но все равно чувствовал себя не в своей тарелке, почти физически ощущая направленный на него через окуляр оптического прицела внимательный взгляд. Он понятия не имел, где именно сидит снайпер, но знал, что он есть, так же наверняка, как и то, что по орбите вокруг Земли вращается невидимая в дневное время Луна.

Железные ворота порыжели от ржавчины, и земля под тяжелыми створками была покрыта толстым слоем отслоившихся красно-коричневых чешуек.

Прорезанная в воротах низкая калитка была почти незаметна на этом рыжем фоне – ни петель, ни замков, ни дверной ручки, – но Манохин приезжал сюда не впервые и был в курсе всех местных секретов.

Он порылся в карманах, не желая стучать по ржавому железу кулаком, не нашел ничего подходящего и, вынув из наплечной кобуры пистолет, ударил в ворота рукояткой, испытав при этом привычный укол раздражения.

«Черт знает что, – подумал он. – Ведь знают же, сволочи, что я приехал, снайпер наверняка доложил по рации, но все равно заставят полчаса барабанить в эту трахнутую железяку… Козлы!»

Внутри лязгнул отодвигаемый засов, защелкал, открываясь, механизм замка, и калитка неожиданно легко и беззвучно распахнулась, открыв взору Манохина человека в камуфляжном комбинезоне и трикотажной маске с прорезями для глаз, который стоял на пороге, широко расставив ноги в высоких армейских ботинках и наведя прямо в лоб Манохину дуло пистолета. В свободной от пистолета руке у этого типа была зажата портативная рация, а на широком офицерском ремне висела милицейская резиновая дубинка.

– Герой, – проворчал Манохин. – Только не увлекайся, а то еще пальнешь мне промеж глаз для достоверности создаваемого образа.

– А? – не понял охранник.

– X., на, – пояснил Манохин, отодвигая его с дороги и с облегчением вступая в прохладный полумрак ангара.

Охранник у него за спиной подобострастно хихикнул, довольный тем, что начальство перестало строить из себя профессора и заговорило на понятном языке.

Манохин даже не оглянулся. Его здесь боялись до икоты, и он считал такое положение вещей единственно правильным и, более того, весьма приятным.

Заперев калитку, охранник выдал Прыщу трикотажную маску, что-то пробормотал в микрофон рации и отступил в тень. Манохин двинулся вперед, на ходу натягивая на голову пыльный шерстяной «презерватив». Он терпеть не мог носить маску, хотя пять лет назад сам изобрел эту меру предосторожности. Ему совсем не улыбалась перспектива быть узнанным на улице кем-нибудь из своих бывших рабов, поэтому он безропотно прикрывал лицо всякий раз, когда приезжал сюда.

– Внутри ангар был разгорожен на несколько помещений различного объема и назначения. Тесноватый бокс, расположенный сразу за воротами, играл роль гаража.

Тентованный «КамАЗ» стоял на месте, сумрачно поблескивая передними стеклами и круглыми глазами фар, и Манохин, как всегда, испачкал рубашку, протискиваясь в узкую щель между бетонной стеной и пыльным дощатым бортом полуприцепа.

Внутренняя дверь, прорезанная в жидкой фанерной перегородке, сама собой открылась при его приближении. За дверью обнаружился еще один вертухай в камуфляже.