Это бедуины, в цветных полосатых бурнусах! У них длинные волосы и короткие бороды.

– Ты кто?

– Я бежал из каторжной тюрьмы.

Тот, что помоложе, спешился и стал рассматривать Пазаира.

– У тебя измученный вид.

– Я хочу пить.

– Воду надо заслужить. Поднимайся и сразимся.

– У меня нет сил.

Бедуин вынул кинжал из ножен.

– Если ты не способен бороться, ты должен умереть.

– Я судья, а не солдат.

– Судья! А как же ты попал в тюрьму для воров?

– Меня обвинили по ошибке. Есть люди, желающие моей гибели.

– Ты свихнулся от жары.

– Если ты убьешь меня, то попадешь в преисподнюю. И там твою душу порежут на куски.

– Мне плевать!

Но старший остановил уже занесенный над Пазаиром кинжал.

– Не надо понапрасну раздражать высшие силы. Дай ему воды; он будет нашим рабом.

Пантера, светловолосая ливийка с голубыми глазами, была недовольна. Ее пылкий и неутомимый любовник Сути пришел на смену прежнему рохле, вечно угрюмому и плаксивому. Страстно ненавидя Египет, она угодила в объятия этого офицера, прославившегося своим геройством в первую азиатскую кампанию. В порыве чувства он вернул ей свободу, которой она не пользовалась, потому что привязалась к нему. И вот Сути выгнали с военной службы: он пытался задушить полководца Ашера, которого застал в момент убийства одного из лазутчиков. Осудить полководца не удалось, поскольку труп его жертвы так и не нашли, однако Сути не угомонился. Правда, с исчезновением его друга Пазаира он стал молчалив, почти ничего не ел, а на нее даже не смотрел.

– Когда ты перестанешь хандрить?

– Когда вернется Пазаир.

– Вечно это Пазаир! Неужели ты не понимаешь, что его уже нет в живых?

– Здесь не Ливия. Убийство – это серьезно, за ним следует небытие. Преступники из мертвых не восстают.

– Сути, жизнь одна, она проходит здесь и сейчас! Забудь ты эти бредни.

– Забыть своего друга?

Пантера была из тех женщин, что живут любовью, лишенная близости Сути, она начала чахнуть.

Ее любовник был мужчиной прекрасного роста, с удлиненным лицом, прямым и откровенным взглядом, длинными черными волосами; в нем были сила, элегантность и обаяние.

– Я свободная женщина и не хочу жить с камнем. Если ты не переменишься ко мне, я уйду.

– Что ж, уходи.

Она опустилась на колени.

– Ты не понимаешь, что говоришь.

– Если Пазаир страдает, то страдаю и я; если он в опасности, то тревожусь и я. Как ты этого не поймешь?

Пантера развязала набедренную повязку Сути. Он не протестовал. Могучее и стройное его тело было прекрасно. С тринадцати лет у Пантеры перебывало немало любовников, но ни с кем она не была так счастлива, как с этим египтянином. Заклятым врагом ее народа. Она тихонько ласкала ему грудь, плечи, касалась сосков, медленно спускаясь к пупку. Ее пальцы, легкие и чувственные, возбуждали. Наконец он поддался ее ласкам. Сильной рукой почти злобно он разорвал бретельки ее короткой туники. Нагая, она прильнула к нему.

– Чувствовать тебя, быть с тобой… Больше мне ничего не нужно.

– А мне этого мало.

Он опрокинул ее на живот и накрыл своим телом, Томная и торжествующая, она чувствовала, как его желание, маслянистое и горячее, вливается в нее, как живая вода.

Снаружи окликнули. Голос был громкий и властный. Сути устремился к окну.

– Пошли, – сказал Кем. – Я знаю, где Пазаир.

Старший судья поливал маленькую цветочную клумбу перед домом. В его возрасте нагибаться ему становилось все тяжелее и тяжелее.