– Не думаю, что всё обстоит именно так, – покачал я головой. – Мне уже приходилось возвращаться во времени и изменять события, однако никаких глобальных катастроф это не вызвало. Время лабильно, к тому же у него существует много вероятностей, не позволяющих ему меняться кардинально. Помнится, во время нашей первой встречи ты говорил мне, что у тебя сын, верно?

– Д-да, – в некотором замешательстве проговорил Виктор, в стеклянных глазах которого за все время нашего разговора промелькнула какая-то живая искра. – Сын, Миямото… Был…

– А тот Японец, что шагнул в портал телепорта, шел спасать жену и дочь. И в тот момент и ты, и я воспринимали этот факт как само собой разумеющееся.

– Что? Какая дочь? У меня был сын!!!

– У тебя – да, – мягко проговорил я. – Но, как я понимаю, когда ты стоишь возле включенного хронотелепорта, временные вероятности множатся. Время защищает себя от катаклизмов, и, думаю, в нем возможны гораздо более серьезные изменения, чем опоздание с прибытием на несколько минут.

Японец стоял на месте, словно громом пораженный. Правда, через несколько секунд к нему вернулся дар речи.

– Если б это сказал не ты, я бы наверно убил того человека. Просто чтобы он больше никому не давал несбыточных надежд. Но тебе я вынужден верить…

– Ну наконец-то у него мозг включился, – раздался откуда-то из-под потолка голос, усиленный и одновременно искаженный динамиком. – Спасибо, Снайпер. Без тебя он бы всех нас угробил. То, что он собирался заложить под шлюз, ему бы вреда не принесло. Но могло обрушить всё здание Института, которое спроектировали как попало, да еще и построили ни пойми из чего. В результате слабокислотные дожди частично разрушили фундамент и стены, и мощный взрыв вполне мог…

– Кречетов, это ты? – крикнул я, устав слушать сетования по поводу горестной судьбы украинского филиала Международного института аномальных зон.

Матюгальник под потолком обиженно заткнулся, но через трехсекундную паузу выдал:

– А кто ж еще?

– Хорошо, – кивнул я. – Теперь впусти меня и Виктора.

– Ага, разбежался, – отозвался Кречетов. – Помнится, предпоследнюю мою копию ты благополучно сжег в моей же лаборатории.

– Ты сам это сделал, – заметил я.

– Ну да, магазин пушки Гаусса тоже я ис-портил.

Я не стал переубеждать профессора. Разговор на тему «это была не моя вина» был бы похож на оправдание, да и времени на него не было.

– Помнится, из этой пушки ты собирался меня сжечь, – сказал я. – И давай на этом закончим.

– Давай закончим, – согласился Кречетов. – Уведи отсюда этого чокнутого, и сам свали пожалуйста куда-нибудь подальше. И закончим.

– Не договоримся, – качнул я головой. – И если ты не откроешь через десять секунд, я, пожалуй, начну помогать Виктору закладывать взрывчатку.

– Ну почему я раньше не поставил над дверью автоматический пулемет, – горестно вздохнул матюгальник. – Хорошо, открываю.

В стене что-то мерзко зашипело, потом загудело – и тяжеленная створка нехотя отъехала в сторону, открывая проход. В глубине прохода стоял Кречетов в экзоскелете, держа в руках пушку Гаусса продвинутой модели «G-3», стреляющую искусственными аномалиями.