Мэри улыбнулась:

– В таком случае вы-то, полковник Уолли, не из валлийцев?

– Нет, слава богу. Я ноттингемширец. – Нед отхлебнул глоток пива. – Но валлийцы – прекрасные проповедники, стоит отдать им должное. Присутствующий здесь Уилл одарен настоящим талантом. Оливер считал его лучшим оратором во всей армии.

Оливер. То, с какой фамильярностью было обронено это имя, заставило всех за столом приумолкнуть, и Гукин не сдержался.

– Нед приходился лорду-протектору двоюродным братом, – пояснил он детям.

И сразу пожалел об этом. Мэри обожгла его взглядом, тогда как отпрыски оживились.

– Какой он был?

– Вы часто с ним виделись?

– Расскажите нам о прозекторе, Нед…

Нед рассмеялся, вскинув руки:

– Слишком много вопросов сразу.

– Но вы хорошо знали его светлость?

– О да, да, весьма неплохо.

Он мог бы добавить, что они родились с разницей в один год, с детства дружили, вместе учились в университете, вместе катались верхом, охотились и играли в карты – дело было до обращения Оливера. Что они жили в одном доме в Лондоне, пока не создали свои семьи, что Оливер убедил его стать солдатом и в итоге продвинул до должности генерального комиссара всей английской кавалерии. Что они вместе сражались под Марстон-Муром и Нейзби, а также в дюжине других битв, что во время правления Кромвеля он возглавлял военную охрану протектора, что находился рядом с ним в последние минуты его жизни. И что, если бы не Оливер, он вел бы скучное существование торговца сукном и незадачливого земледельца, не подписал бы смертный приговор королю, а значит, не оказался бы на склоне лет здесь, на другой стороне мира, вынужденный спать на чердаке.

Но вместо всего этого он сказал:

– Мы поговорим о нем как-нибудь в другой раз.

– Быть может, вы почтите нас лекцией в нашем доме собраний, Уилл? – вставил Гукин, чтобы переменить тему. – Мы будем рады услышать ваши наставления.

– Разумно ли это? – спросила Мэри. – Стоит ли им показываться так свободно на людях?

– Верное замечание, – согласился Уилл и вопросительно посмотрел на Неда. – Да и я давно уже утратил навык говорить публично.

– Мы приехали в Кембридж, чтобы жить среди мужчин и женщин одного с нами образа мыслей, – сказал Нед. – Если они приглашают нас изучать Священное Писание вместе с ними, то так мы и поступим, иначе зачем мы здесь? Помимо прочего, миссис Гукин, хоть ваш чердак и превосходное место, мы не можем провести остаток жизни подобно пленникам, заточенным в одной комнате.

Мэри открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала.

Когда с трапезой было покончено, офицеры пожелали хозяевам доброй ночи и удалились на чердак.

Нед стоял, покуривая трубку, и смотрел на реку, свинцово-серую в гаснущем свете. Черные сваи неоконченного моста торчали из воды, словно шпангоуты потерпевшего крушение судна во время отлива. Он распахнул окно. Легкое дуновение ветра рассеяло облачка дыма. В былые времена в этот час вечера он зачастую выходил из дома, стоявшего по соседству с дворцом Уайтхолл, чтобы выкурить по трубочке вместе с протектором. Табак тот любил почти так же сильно, как музыку, – бывали случаи, что, услышав чью-то игру или пение, Кромвель покидал свою резиденцию, ходил по улицам, а найдя источник звука, останавливался и слушал со слезами на глазах.

«Если хотите знать, каким он был, то как вам такое – нечто, чего вы вряд ли могли ожидать».

Уилл сидел поблизости за столом, склонившись над карманным блокнотом, в котором вел свой дневник. Писал он с сокращениями, из соображений как секретности, так и экономии бумаги.