– Варвара Георгиевна, с вами говорят из московского адвокатского бюро, – заворковал в трубке профессионально обаятельный голос. – Как нам стало известно, вы входите в число наследников второй очереди Василия Филипповича Манского.

– У меня все в жизни – во вторую очередь, – проворчала Варвара, – Что? Да нет, это я так… Родни у него и без меня полно, какое там наследство!

– Пожалуйста, не вешайте трубку. Василий Филиппович оставил закрытое завещание, которое будет оглашено 19 октября в присутствии свидетелей. Настоятельно советую вам срочно выезжать в Москву.

Варвара с трудом успокоилась: все таки не каждый день звонят адвокаты из столицы, и отравилась кормить сына обедом.

Назавтра она позвонила мне в Москву.

– Нина, срочно посоветуй: ехать – не ехать? Думаю, все это ерунда какая то. Простая формальность. Я свой долг перед дядей выполнила, и ладно. Ты же знаешь, когда он умер, я Алешку одного бросила, в столицу на похороны рванула, чтобы все сделать по людски. А сейчас… Пустые хлопоты. Неохота на боковой плацкартной полке целую ночь трястись… По другому не получится, знаешь, как билеты подорожали.

– Варь, да не волнуйся ты так, – я постаралась ее успокоить, хотя по телефону получалось плохо. – Есть повод встретиться, вот и славно. Сегодня же вечером садись на автобус Минск Москва, говорят, автобусом дешевле. В кои то веки спокойно пообщаемся, обновленную Москву увидишь, в кафе в Столешниках посидим, между прочим, я гонорар получила. Ну возьми ты отгул на работе в конце то концов, сколько можно лошадкой скакать! Алешку к папаше отправь, пусть с отцом в кои то веки без тебя пообщается.

И Варя сдалась. Наутро мы пили чай в моей крошечной кухне и удивлялись новым законам. Оказывается, у нас в России, словно в западных романах, можно составить закрытое завещание. Запечатанный конверт хранится у нотариуса, и никто до поры до времени не имеет право знать о его содержании. Когда приходит срок, завещание вскрывается в присутствии свидетелей, и воля покойного к радости одних наследников и к огорчению других становится явной. Интересно, когда это покойный Василий Филиппович успел разнюхать про новшество? Закон то вступил в силу буквально за месяц до его смерти… Да и как он, всегда такой осторожный и правильный, типичны консерватор, враг всяческих сомнительных нововведений, решился стать пионером в таком деле?

Нам с Варварой ее родной дядя Василий Филиппович всегда казался занудой очкариком. Еще в школе мы тайно хихикали над его причудами. Детей у него не было, жену похоронил много лет назад и с тех пор жил одиноко и замкнуто. По полгода пропадал на даче, немногочисленные друзья порой гадали, жив ли. Вообще в последние годы он не особенно стремился к общению, явно предпочитая другим общество себя, любимого. Василий Филиппович с удовольствием играл сам с собой в шахматы, отгадывал логические задачи и слушал скрипичные концерты по допотопному проигрывателю, купленному еще в эпоху тотального дефицита.

Похороны Манского к нашему с Варей удивлению собрали уйму народу. Катафалк был забит под завязку, многие стояли в проходах. Вот те на! «Старый зануда» оказался известным конструктором, работал с самим Сергеем Королевым и вообще был лауреатом и кавалером всяческих званий и орденов. Понятное дело, у богатого усопшего тут же объявилась родня: двоюродные племянники и внучатые племянницы пришли проводить любимого дядюшку в последний путь. В толпе шептались: у одинокого Манского трехкомнатная московская квартира в центре, а еще дача, пусть и старенькая, зато на участке в полгектара, к тому же, в престижном месте – в заповеднике Абрамцево. А машина, хоть и видавшая виды «волга», зато стоит в подземном гараже, построенном еще при советской власти. Словом, недостатка в наследниках не наблюдалось, и Варвару оттерли дальше от гроба.