– Мне не терпится сделать вам более элегантную прическу, – призналась Джин, – но сегодня ваши волосы будут распущены, чтобы удостоверить вашу невинность.

Она до конца расчесала волосы Анабеллы и надела ей на голову золотой ободок, усеянный драгоценными камнями.

– Вот! Осталось надеть верхнюю юбку и лиф.

Оставшиеся детали наряда были тут же надеты. Светло-желтая бархатная юбка имела форму колокола. Лиф с медной вышивкой и рукавами-буфами сидел как влитой. Закончив шнуровать его, Джин повернула Анабеллу лицом к себе и одобрительно кивнула:

– Выглядите прелестно. Гораздо лучше, чем в сером.

Невеста рассмеялась:

– Спасибо за комплимент, Джин. Никогда раньше не слышала слово «прелестная» в свой адрес.

– Подойдите и убедитесь! Подойдите и убедитесь, – настаивала Джин, беря ее за руку и подводя к высокому узкому зеркалу в позолоченной деревянной раме.

Анабелла нервно взглянула в зеркало. Ее единственное зеркальце в Рэте представляло собой кружок прекрасно отполированного металла, искажавший все, что отражал. Она робко посмотрелась в стекло и была поражена переменами в своей внешности. О, она по-прежнему была некрасива, но теперь это не имело значения. И пока она робко восхищалась собой, Джин вдела ей в уши жемчужные серьги грушевидной формы и накинула на шею нить кремовых жемчужин, с которых свисало серебряное с золотом распятие.

– Милость Божья! – тихо ахнула Анабелла.

– Граф хотел, чтобы вы надели это сегодня. Теперь все это принадлежит вам, – сообщила Джин. – А теперь – туфли, и все будет готово. Мы не слишком задержались. Ангус не может пожаловаться.

Она весело хмыкнула. Анабелла сунула ноги в красивые кожаные туфли, расшитые жемчугом, и вытянула ногу, любуясь туфелькой.

– Не могу поверить, что все это отныне мое. Граф и вправду владеет волшебством, и теперь я чувствую себя почти хорошенькой.

Джин невольно улыбнулась.

– Возможно, он колдун, – согласилась она, – или просто заботливый мужчина, имеющий средства, чтобы баловать жену.

– Джин… а он действительно колдун? – не выдержала Анабелла.

– Если и так, я в жизни не видела этому доказательства.

– Но почему говорят, что его клан занимается волшебством?

Джин вздохнула:

– Какой-то предок несколько сот лет назад либо действительно имел магические способности, либо убедил в этом окружающих. Фергюссоны из Дуна не позволили легенде умереть. Люди боятся нас, и это позволяет нам держаться в стороне от соседей. На границе то и дело вспыхивают распри, а это приводит только к смерти и разрушению. Для этого у нас есть англичане. Но страх перед волшебством держит людей на расстоянии, и мы избегаем неприятностей.

– Удивительно, что церковь еще не преследует вас, – заметила Анабелла.

Джин засмеялась:

– Мы всегда были щедры к церкви. Даже пастор реформатской кирхи в нашей деревне доверяет нам, а вы, конечно, знаете, какие они злобные. Кроме того, за нами не числится ни одного акта действительного колдовства. Наша репутация просто позволяет нам жить спокойно. И на западе мы считаемся посредниками и примирителями между кланами. Считается, что наши суждения беспристрастны и мудры.

– Вижу, что Фергюссоны из Дуна очень умны, – заметила Анабелла.

– Так и есть, – рассмеялась Джин. – Но теперь нам нужно идти вниз и ехать в деревню, где Джейми поженит вас и Ангуса в кирхе, в присутствии всего клана.