Харн вдруг отчетливо припомнил, какой ужас испытал, когда сегодня Таэль вдруг охватило пламя артефакта, и отголосок этого отчаяния сжал сердце. Он ведь в тот миг считал, что тень погибает, и забыл обо всем на свете, бросаясь к ней с твердым намерением разделить ее судьбу. И лишь сейчас отчетливо осознал, какой важный выбор окончательно и бесповоротно сделал в тот момент. И теперь, если потребуется, будет биться за любимую и когтями, и зубами, и никому не позволит отнять свое счастье.

Герцог поднялся со стула, прошел в спальню, сел рядом со спящей девушкой и вгляделся в ее спокойное лицо. По-видимому, прав вампир, и это просто сон… Значит, к утру Таэль проснется. Вот тогда они и поговорят, а пока он пойдет и задаст кому-нибудь несколько вопросов и попытается разузнать как можно больше про проклятую магию, свалившуюся на них так некстати.

Хатгерн склонился к лицу любимой, осторожно коснулся его губами, задыхаясь от вспыхнувшей в сердце нежности. И почти сразу отстранился, бережно поправил одеяло и нехотя покинул комнату, отчетливо понимая: если он не уйдет сейчас, то потом на это не хватит сил.

В гостиной герцог на несколько мгновений остановился, решая, куда идти со своими вопросами и сомнениями, и вдруг его внимание привлек стоявший на столе чайный поднос. Сначала он довольно улыбнулся – иметь таких расторопных и предусмотрительных слуг оказалось очень приятно. А если учесть, что они в этом мире свои и отлично осведомлены о его правилах, то зачем кого-то искать, чтобы выяснить некоторые правила местного существования. Хотя… а почему только некоторые? Хатгерн вернулся к столу и предвкушающе усмехнулся, пришедшая ему в голову идея могла оказаться очень удачной.

– Тук, – позвал он тихо, – можно тебя на минуту?

– Чего изволите? – как фокусник возник рядом домовой.

– Хотел предложить тебе составить мне компанию за чаепитием. И если ты не против, задать несколько вопросов. Извини за любопытство, но раньше о домовых я слышал только в сказках.

– Мы не пьем чай, – отказался Тук, польщенно ухмыльнувшись, взглянул в лицо нового хозяина и заметил укоризненную улыбку. – Не обижайтесь, господин.

– Я не обижаюсь, просто надеялся на твою откровенность. Мне казалось, мы могли бы стать друзьями.

– Хозяева и слуги никогда не дружат, – объявил Тук, но Харн не расслышал уверенности в его голоске.

– Это утверждение не совсем правильное, – твердо возразил герцог, – я лично знаю людей, которые не просто дружили со слугами, а считали их роднее единокровных братьев. Да, таких случаев немного, не спорю. Но они все же есть.

– Мы не люди.

– Как выяснилось, – горько вздохнул Харн, наливая себе чай, – мы тоже. И мы, и вы – создания старших рас, и уже это хороший повод для доверия. А если вы не пьете чай, что тогда пьете? И вообще, чем питаетесь?

– Вами, – уныло пробормотал домовой, повесив голову так низко, что Харн мог видеть только черную бархатную шапочку, которую слуга носил на макушке.

– Да?!

Представив, как домовой сосет по ночам его кровь, Хатгерн озадаченно уставился на Тука, но уже в следующий момент припомнил, как разъярило Тарза такое предположение в отношении вампиров, и понял – это очередная проверка. И хотя в душе на миг вспыхнуло оскорбление подобным испытанием, однако герцог тотчас его решительно задавил. Ну что с них взять, с этих малышей, если даже огромные огры не гнушаются без конца устраивать разные провокации? Ведь не сами они это придумали, а их создатели, следовательно, для них почти боги.