Изменить размер шрифта - +

Но легко сказать. Стоило закрыть глаза, как память услужливо подсунула образ обнаженного Дорана. Идеально вылепленная мускулатура, узкие бедра и возбужденный член, размер которого внушал опасения, чуть прищуренный взгляд.

Черт! Внутри опять все скрутило от вожделения. Нет, не именно к Дорану, а просто от желания секса.

Я старалась считать овец, но в итоге через изгородь вместо них стали прыгать вибраторы. Потом попыталась делать дыхательные упражнения, но возбудилась еще больше. Что такое? Надеюсь, это временно, потому что превращаться в текущую от страсти нимфоманку я не собиралась.

Пальцы скользнули под одеяло, к тому месту, которое совсем недавно ласкал Доран. Разрядка наступила практически сразу. Я стиснула зубы, выгибаясь во вспышке удовольствия и облегчения. Почти сразу накатила сонливость и усталость. Все, можно спать.

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 

 

Мысль о разнице во времени между мирами настигла меня лишь через неделю. Нет, не потому, что я тормоз, просто слишком много всего свалилось за короткий срок. Одно лишь попадание в Руадх чего стоило! Кстати, Доран оказался прав: полторы ночи с ним в одной постели, и я чувствовала себя почти здоровой. Почти — потому, что периодически изнутри словно обдавало жаром, который ненадолго сменялся ознобом. Но Хэдин заверил, что со мной все в порядке. А это, скорее всего, остаточные явления привыкания к Руадху. Мол, смертные в принципе крайне плохо переносят близкое присутствие Хаоса. Дальше последовала длинная лекция про потоки энергии и так далее. Я поняла только, что у людей и у фейри энергетические потоки разные.

Доран… тут все было сложно. После той попытки соблазнить меня он больше не пытался повторить подобное. Но в течение недели я ловила на себе его взгляды. Вот как сегодня, например. Я сидела в лаборатории Хэдина и заканчивала составлять список того, что мне надо. Этим я занималась вечером, а утром зарывалась в истории о фейри. В основном в книги, написанные лекарями.

Доран в лаборатории в эти дни появлялся редко. В основном я общалась с Хэдином, который пока что казался едва ли не единственным вменяемым фейри во всем Руадхе. С остальными представителями практически не сталкивалась, так как выходить куда-либо одной мне категорически запретили. И намекнули, что в случае неповиновения опять накажут.

— Что? — поинтересовалась я, поднимая глаза от списка на Дорана. Он явился в лабораторию, опять одетый в черное с проблесками серебра, и теперь внимательно разглядывал меня. С каким-то непонятным выражением.

— С тобой все в порядке?

Я прислушалась к организму и честно ответила:

— Хочу пить и гулять, а в целом нормально. А в чем дело?

— Ты не чувствуешь ко мне притяжения? — напрямую задал вопрос Доран. — Или к Хэдину?

Я скосила взгляд на лекаря, тот подмигнул и снова занялся своей пациенткой. Я ее знала. Мелдит. Погруженная в глубокий сон, фейри лежала на длинном низком столе, а склонившийся над ней Хэдин сканировал ее состояние. С троицей развлекались четыре дня, после чего два лекаря слегка их подлатали и оставили приходить в себя.

— А должна?

— Люди очень сильно реагируют на нас, — пояснил Доран, сидя на краю широкого стола, на другом конце которого трудилась я. — Считается, что после ночи с фейри человеческая девушка или парень уже не смогут забыть возлюбленного. Особенно с ганконерами.

— Ну извини, если тебя расстроила. А это еще кто?

— Ганконер? Фейри, который заманивает девушек игрой на флейте. Раньше смертные называли его «ласковый любовник». Встретив ганконера, девушка была обречена тосковать по нему до самой смерти. А та приходила очень быстро, так как несчастная сохла на глазах и отказывалась от еды.

— Ясно, — откликнулась я, — моментальное привыкание и сильная ломка.

Быстрый переход