– Наверху в большом мире сейчас зарождается утро, – вспомнил вдруг Лысый, – а тут, в яме, утра не бывает никогда. Здесь ночь или день… но больше ночь.

Ему никто не ответил, тему не поддержали; напарники уже добрались к цели, и Цыган открыл еще одну тяжелую металлическую дверь. В правом строении им без лишних разговоров выделили свободную комнатушку, а в качестве мебели выдали четыре добротных спальных мешка. Нагруженные свертками, четверо отправились по лестнице вниз. Опустившись, проследовали за провожатым и через дыру-проем забурились наконец в свой «номер». Спальное помещение находилось под землей, конечно, и было неправильной трапециеобразной формы с бугристыми стенками. Оно больше напоминало пещеру, но с вентиляционной решеткой в потолке.

– Да-а, эти казематы выпаливали камнежогом, – согласился Феникс, оглядевшись и расправляя спальный мешок.

Он хотел еще что-то добавить, но стоило ему залезть внутрь мешка, как его догнал тот самый матрос Кимарчук. Дальнейшие слова так и не вышли из его рта, новичок спрятал голову внутрь мешка и притих без движения. Дракон, проследив за тем, как уснул Феникс, позволил себе расслабиться.

Его младшие компаньоны тоже не воспротивились недвусмысленным намекам Кимарчука.

Сила будет честно выполнять свою часть сделки, но если он оступится и напортачит, со своей стороны, то неотвратимо будет наказан. Степень и способ покарания зависят от проекции Силы, дарованной ему в момент заключения договора. Если он станет опасен, Сила его попросту ликвидирует.

Но самый интересный пункт договора в том, что на поверхность сознания “экземпляр договора” не высылается. Все это взаимодействие обычно происходит без осознанного понимания вышеописанных событий со стороны просившего человека.

Человеку стоит бояться сильных желаний – они сбываются…»

Феникс проснулся, лежа на спине, от крепкого удара в бок. Ситуация, по сути, опасная, но чувства опасности он не испытал, сказалось понимание, что привал случился в условно безопасном убежище. Приоткрыв только один глаз, сталкер увидел над собой улыбающегося Лысого. Проснулся Феникс там же, где и заснул, а для реалий анормальности это само по себе уже хорошее начало дня.

– Вставай, лежебока, весь день продрыхнешь, – сказал ему Лысый. – Ты вообще когда в последний раз отсыпался?

– Отвали, – буркнул Феникс, поворачиваясь на бок.

– Рота подъем, говорю! Мне-то побоку, но Дракон за тобой послал.

– А где Дракон? – сразу очнулся Феникс, резко приняв сидячее положение.

– Он с Мерином перетирает. Уже не один час, – пояснил Лысый, – так что рыжий ствол уже спихнули. Толстый Мерин даже не торговался, сразу забрал его своей телке со второго круга, водят к нему тут одну цацу фигуристую… Пластилин мой тоже ушел за пару минут. И одну гайку с камешком Мерин себе взял. Цену, ясный пень, дерьмовую дал, но Дракон велел уступить. Говорит, себе дороже выйдет.

– А от меня чего надо-то?

– Фиг его знает, – пожал плечами Лысый. – Что-то с тобой перетереть хотят. Погнали, короче, бухнем, или чего захочешь, там жрачки навалом. Можно за эти дни нехило откормиться. Хавчик нормальный, не паленый, прямо с Большой земли, все чистое, все в банках.

– Так, может, банки местной расфасовки, – предположил Феникс, приводя себя в порядок после сна.

– Не боись, – заверил Лысый, – в отеле заправляют серьезные люди, тушенку из мутятины тебе не подсунут. Пиво, икра красная, даже сосиски в банках есть, печенье, вареная сгущенка, короче, все сталкерские деликатесы.

– Да ты гурман! Напомню, чревоугодие – это грех, – покачал головой Феникс.