Тяжелая дверь, ведущая во двор замка, распахнулась, и наружу выступили несколько воинов, образуя почетный караул по обе стороны двери. Как и мальчик, что держал поводья лошадей приехавших незнакомцев, они вытаращили глаза на горцев, которые ростом намного превосходили самого высокого из них.

Следом за воинами появился человек в одеянии епископа, за которым шествовали несколько нарядно одетых мужчин. Выйдя и встав полукругом, они, задумчиво посматривая на троих незнакомцев, выжидательно повернулись к двери – там стоял их хозяин, а позади него – молоденькая женщина.

Этот человек в роскошном, отделанном мехом дублете и атласных панталонах мог быть только самим владетельным лордом, хозяином замка. Его серебристые волосы, аккуратно подстриженные усы и заостренная бородка обрамляли лицо, на котором заметнее всего были живые, умные глаза.

– Лорд Алек Уолтем рад приветствовать вас в Англии, добро пожаловать в мой дом.

Диллон, заслоняя братьев, выступил вперед.

– Благодарю вас, лорд Уолтем, – сказал он, отдавая свой меч. – Я – Диллон Кэмпбелл, а это мои братья Саттон и Шо.

Следуя примеру старшего брата, близнецы протянули мечи хозяину замка. Лорд Уолтем принял оружие и передал мечи капитану замковой стражи.

Приобнимая свою дочь, лорд Уолтем произнес:

– Представляю вам мою возлюбленную дочь, Леонору.

– Миледи. – Диллон, прекрасно сознавая контраст между своим грубым одеянием и нарядом хозяина, выступил вперед и взял ее руку, легко прикоснувшись губами к пальцам девушки.

Стоя рядом с ней, он ощутил благоухание розовых лепестков. Кожа ее казалась белой, как алебастр, а волосы были черны, словно вороново крыло. Она посмотрела на него, затем опустила взгляд, но в это краткое мгновение Диллон успел заглянуть в глаза цвета вереска, растущего на лугах Нагорья. Самые необыкновенные глаза из всех, что он когда-либо видел. Он отпустил ее руку и отступил назад.

Леонора чопорно кивнула головой, слишком ошеломленная, чтобы заговорить. Голос этого шотландца оказался столь же учтивым, как и голос любого из англичан, если не считать легкого акцента. Как все жители севера, он немного картавил. Рука его была шершавой и загрубелой, а хватка – такой сильной, что он мог бы без труда сломать все косточки в ее нежной ладони. Когда губы его прикоснулись к ее руке, она почувствовала, как по спине ее пробежала дрожь – это не было похоже ни на что, испытанное ею ранее.

Мойра была права – это действительно великаны, лохматые, оборванные, неумытые и попахивающие конским потом. Кровь предков-викингов давала о себе знать: огромный рост, рыжие отблески на непричесанных и неподстриженных волосах, беспорядочно падавших им на плечи. Одежда горцев не многим отличалась от лохмотьев.

Их предводителя, назвавшегося Диллоном, простушки из его края, вероятно, считали красавцем. Пожалуй, он и впрямь был бы красив, размышляла Леонора, если бы не тонкий шрам, пересекавший лицо от виска до подбородка и различимый даже под золотисто-рыжей бородой. Под плащом горца не было рубашки, и взгляд Леоноры задержался на его обнаженном мускулистом плече. Ни один английский джентльмен не посмел бы оскорбить чувства леди, появившись перед ней в подобном виде. И все же по какой-то необъяснимой причине она никак не могла отвести взгляд от этого оскорбительного зрелища.

Лорд Уолтем привлек внимание гостей к людям, стоявшим рядом с ним.

– Представляю вам епископа Йоркского.

– Ваше преосвященство, – проговорил Диллон, поднося к губам протянутую епископом руку.

– Вы христианин? – Епископу не удалось скрыть изумление.

– Да. После… после безвременной смерти наших родителей мои братья и я были воспитаны монахами монастыря Святого Коллума.