– Нет, ты не должен, – протестующе пробормотала Алесандра. То, что он делал с ней, казалось немыслимым. Это было потрясающе… и изумительно. Самообладание покидало ее с каждой возбуждающей лаской его языка по ее сокровенному месту. Раскаленное добела удовольствие спиралями окутывало ее. Алесандре казалось, что она умрет от этой сладкой муки. Интимное касание его шершавого языка по чувствительному сосредоточию ее желания доводило Алесандру до сумасшествия. Она все еще пыталась слабо протестовать и в то же. время не отпускала его от себя, выгибаясь навстречу его возбуждающим прикосновениям.

Сначала он хотел удовлетворить ее, потом научить ее, как доставить удовольствие ему, но ее не сдерживаемая ничем страстность, когда она задвигалась под ним, лишила его последнего самообладания. Ее горячечные стоны вызывали у него непреодолимое желание войти в нее.

Колин едва осознавал, что делает. Страсть переполняла его, он был безоглядно поглощен ею. Его движения стали резкими, сильными, когда он раздвинул ее шелковистые бедра, заставил ее обвить руками свою шею, а потом погрузился в ее глубины. Капли пота выступили у него на лбу, его дыхание стало прерывистым, и Колин сильно сжал челюсти от невероятного ощущения ее тугого бархатного кулачка, сжимающего каждый дюйм его напрягшейся плоти.

Алесандра приняла его полностью, и от ощущения влажного жара, окружающего его, Колина стала бить дрожь непереносимого удовольствия. Он услышал, как она вскрикнула. Он приостановил свои движения, поморщившись от этой сладкой пытки. – Я причинил тебе боль, малышка? Алесандра не смогла бы ему ответить, даже если бы захотела, потому что он накрыл ее рот своими губами снова, и она потеряла ощущение времени. Беспокойство в его голосе проникло сквозь туман безудержного желания, но она не пыталась ответить, что забыла о боли, потому что другое было гораздо важнее.

Удовольствие, которое Колин доставлял ей, было намного сильнее боли и требовало еще чего-то. Алесандра трепетала в предвкушении высшего пика блаженства. Он двигался недостаточно быстро, чтобы угодить ей. Она обвила ноги вокруг его бедер и выгнулась к нему, говоря ему без слов, что хочет еще, еще и еще.

Колин ее понял. Он спрятал свое лицо в изгибе ее шеи и начал двигаться вместе с ней. Его толчки не были размеренными, но резкими, быстрыми, поскольку он теперь не был властен над собой. Ее внутренний огонь манил его, сжигал его, и он стремился и желал слиться с ней воедино.

Колин не хотел, чтобы эта сладкая мука прекращалась. Он погружался в нее снова и снова. И, наконец, почувствовав, что она еще сильнее сжала его, услышав, как она выкрикнула его имя, и поняв, что Алесандра достигла пика своей страсти, Колин сделал один последний толчок, погружаясь глубоко в нее, и издал низкий стон удовлетворения, изливая в нее свое семя.

Он думал, что умер. И попал в рай. Он рухнул рядом с ней, сделал глубокий глоток воздуха и снова застонал. Он чувствовал такое умиротворение, что ему захотелось блаженно улыбнуться. Однако он этого не сделал. У него не было на это сил.

Алесандре потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя. Она ощущала тепло и безопасность нежных объятий своего мужа. Испуг, который она чувствовала несколько минут до этого, исчезал с каждым глубоким, прерывистым вздохом Колина. – Бог мой, как ты хороша! – сказал он и перекатился на спину.

Алесандра подумала с улыбкой, что этот мужчина не любитель цветистых фраз. Но разве в этом дело? Она была очень горда собой, потому что доставила ему наслаждение.