С трудом переводя дыхание, Магда медленно начала оглядывать груды битых камней, надеясь отыскать в этих руинах признаки жизни. Но так ничего и не увидела. И никого...

– Глэкен! – Ее голос звучал тихо и напряженно. – Глэкен! – чуть смелее позвала она.

Молчание.

Но он должен быть где‑то здесь!

Невдалеке от нее что‑то блеснуло. Магда подбежала и увидела меч. Вернее, то, что от него осталось. Клинок разлетелся на тысячу осколков, среди которых лежала и рукоятка, но уже лишенная блеска золота и серебра. Чувство неизмеримой потери охватило ее, когда она взяла в руки этот блеклый серый предмет. Произошло чудо – что‑то вроде алхимического опыта, только наоборот: драгоценные металлы превратились в обычный свинец. Магда отгоняла от себя все тяжелые мысли и дурные предчувствия, но сердце подсказывало ей, что рукоятка уже выполнила свое предназначение, ради которого и была создана.

Расалом умер, поэтому меч стал не нужен. Как и тот человек, которому он принадлежал.

И больше уже чудес не будет.

И тогда Магда издала жуткий вопль, подобный страшному завыванию умирающего зверя, – настолько громкий и долгий, насколько позволяли ее легкие и голосовые связки. Этот звук был полон безысходного ужаса, отчаяния, боли и горечи невыносимой утраты; он эхом отразился от гранитных стен замка и понесся по ущелью на перевал.

И когда последний раскат эха замер, Магда низко опустила голову, и, скорбно ссутулившись, заломила в горестном отчаянии руки. Она хотела заплакать – но слезы кончились; хотела сразиться и уничтожить того, кто повинен во всем случившемся, – но знала, что все, кроме нее, уже погибли; она хотела кричать и проклинать слепую безумную несправедливость, но внутри у нее все молчало, и она предалась лишь протяжному тоскливому вою, идущему из самых глубин ее существа.

Магда стояла так очень долго, с тупым упорством пытаясь найти причину, по которой стоило бы продолжать эту бессмысленную теперь жизнь. И не находила. Все, что было ей дорого, все, ради чего она жила и дышала, было у нее жестоко отнято. Нет, никаких причин продолжать такое существование она не видела...

И все‑таки, наверное, стоит жить дальше!.. Ведь Глэкен жил так долго и никогда не уставал от этого, каждый раз находя для себя что‑то новое. Он восхищался ее достоинством, храбростью и отвагой. А будет ли это достойно и смело, если она вдруг добровольно откажется от всего?..

Нет. Глэкен хотел бы, чтобы она продолжала жить. Все, кем он был, и все, что он делал, – все это было ради жизни. Даже его смерть была ради жизни!

Магда прижимала к себе рукоятку до тех пор, пока ее тихие всхлипывания не прекратились, а потом повернулась и медленно пошла прочь. Она не знала, куда идет и что будет делать дальше, но теперь была уверена в том, что должна найти какой‑нибудь способ, чтобы продолжить существование.

А рукоятку она сохранит. Это все, что у нее осталось.

Эпилог

«Я жив?..»

Он сидел в темноте и ощупывал свое тело, желая удостовериться, что он все еще существует. Расалом погиб, превратился в прах, и прах этот развеялся в воздухе. Наконец, после долгих тысячелетии, его больше нет.

«А я все еще жив. Почему?..»

Он с такой высоты упал на острые камни, что не должно было остаться ни одной целой кости! И все же он жив... Меч погиб – клинок раскололся, рукоятка обратилась в свинец. А сам он все еще дышит...

«Как же это произошло?..»

В момент удара о камни Глэкен почувствовал, будто что‑то вылетело из него, и замер в ожидании смерти.

Но смерть не приходила.

Сильно болела правая нога.