— Добрый вечер, Линнет, — поздоровался доктор. — Извините за столь бесцеремонное вторжение, но, зная, что ваш муж в это время обычно бывает занят в баре, я подумал, что смогу застать вас одну.

Линнет отошла от окна, из которого наблюдала за сценой внизу. В полумраке доктору показалось, что в ее красоте, которой он всегда любовался, появилось нечто странное, сверхъестественное — словно она была видением из сна, который с трудом можешь вспомнить. Слегка насмешливая улыбка, с которой Линнет поприветствовала его, заронила тревогу в его душу.

— Вы хорошо выбрали момент, — сказала она, и в ее голосе ему тоже почудилась насмешка. — Никто не побеспокоит нас здесь, когда внизу так глупо забавляются. Отчего это мужчины ведут себя как дети только потому, что вода, которую они видят каждый день, иногда чуть намочит им лодыжки?

Да, подумал доктор, если бы вода поднялась до самого подоконника и они боролись бы за свою жизнь, ты бы распахнула окно и ради забавы, смеясь, держала пари на того, кто лучше всех плавает.

Тут он заметил, что у нее в руках крошечная собачка — щенок с нелепым колокольчиком на шее. Опустив его на пол, Линнет принялась зажигать лампу.

— Это новый домашний любимец, не так ли? — спросил доктор.

— Не такой уж и новый, — ответила она. — Он у меня уже пару месяцев, если не больше.

Сейчас, когда она возилась с лампой, прикрывая лицо от пламени, он увидел, что Линнет очень бледна. А еще его поразило, насколько она похудела с тех пор, как они виделись в последний раз.

— У нас теперь так мало народу, что я стала пользоваться этой комнатой как своей собственной, — сказала она. — Я плохо спала на прежнем месте. Присаживайтесь.

Доктор заметил, что в комнате нет никаких вещей мистера Льюворна, а это означало… Это означало именно то, что означало.

— Я сразу же перейду к цели своего визита, — начал он. — Я здесь по просьбе миссис Бозанко. Я присутствовал на выездной сессии суда присяжных в Бодмине, и она хочет, чтобы вы знали, что с молодого Амиота Тристана сняли обвинение в убийстве. Его обязали не нарушать общественный порядок, и мистер Бозанко за него поручился.

— Ну что ж… — сказала Линнет.

В ее голосе он уловил ликующие нотки.

— Это означает, что по крайней мере шесть месяцев Амиот Тристан будет находиться под наблюдением мистера Бозанко и его жены, — продолжал доктор, — без права выходить за пределы фермы без специального на то разрешения. Миссис Бозанко подумала, что вам было бы интересно узнать, на каких именно условиях он обрел свободу.

Молчание, последовавшее за этим сообщением, было доказательством того, насколько оно важно для собеседницы доктора. Вне всякого сомнения, она совсем иначе трактовала слово «свобода».

— Я перекинулся несколькими словами с этим молодым человеком, — добавил доктор, — и он понимает, что, если бы не вмешательство его работодателей, его бы выслали из страны. Он заверил меня со слезами на глазах, что сделает все, что в его силах, чтобы загладить свою вину перед ними. Я, со своей стороны, полагаю, они вряд ли бы так старались, если бы не дети.

Линнет наклонилась, чтобы взять на руки собачку, которая сейчас жалась к ее ногам, навострив ушки и уставившись умными глазками на гостя.

— Амиот винил себя за несчастный случай с Джонни, — сказала Линнет.