«Теперь развеяны все страхи относительно нежелательности подобной экспедиции поздней осенью», — заявила миссис Бозанко, в то время как мистер Трежантиль, который питал некоторые опасения относительно того, что придется испытать лишения, сидя во рву Замка ан-Динас и поглощая холодный пирог с мясом, признался, что «сознание того, что в конце долгого дня нас будут ждать теплая постель и вкусная еда и что к тому же Тресаддерн-Фарм может оказаться на том самом месте, где находился давно исчезнувший манор Трежантилей, еще более улучшило настроение автора этого плана».

Ни миссис Бозанко, ни мистер Трежантиль не сочли нужным упомянуть об одном мелком факте, по их мнению не представлявшем особого интереса, а именно что Амиот Тристан, с согласия его хозяина Габриеля Бозанко, будет сопровождать всю компанию — по особой просьбе Мэри и Джонни.

А если бы миссис Бозанко не забыла о том, что от добра добра не ищут, и не сочла необходимым повезти юного Джонни в Трой, дабы купить ему теплое пальто в магазине тканей напротив «Розы и якоря», то весьма возможно, что известие о предполагаемой экспедиции не дошло бы до ушей той особы, которой, по мнению матери Джонни, нужно знать об этом в последнюю очередь. Старое пальто Джонни еще вполне можно было носить — правда, оно было слегка коротковато да чуть потерлось на локтях. Но поскольку было так много разговоров о родовом имении мистера Трежантиля, миссис Бозанко решила, что ее сыну непременно нужна обновка. В среду днем она влетела в магазин тканей на Трафальгар-сквер, приметив элегантную модель, выставленную в витрине, — пальтишко было похоже на морской бушлат. Миссис Бозанко была так занята предстоящей покупкой, что не видела, как Джонни, задержавшись на пороге, весело машет Деборе Бранжьен, которая как раз вытряхивала пыльную тряпку, распахнув окно на верхнем этаже «Розы и якоря».

— В пятницу мы едем в Замок ан-Динас, — сообщил он, — Амиот, Мэри и я. Мы там проведем две ночи, самостоятельно, без папы и мамы. — В голосе мальчика звучали хвастливые потки: еще бы, он на время освободится от родительской опеки!

— Вот как! — ответила Дебора. — Ну что ж, тебе повезло. А скажи, пожалуйста, кому принадлежит Замок ан-Динас? Полагаю, феям.

— Нет, не им, — возразил Джонни. — Они не имеют к этому никакого отношения. И на Замок ан-Динас, и на Тресаддерн-Фарм, где мы будем ночевать, право феодала у мистера Трежантиля.

Именно в эту минуту миссис Бозанко позвала сына в магазин, чтобы примерить пальто, и Деборе осталось лишь гадать, что значила последняя фраза Джонни. Во всяком случае, следует рассказать обо всем хозяйке, потому что из-за запрета, наложенного на обмен визитами между «Розой и якорем» и Лантиэном, новости о ферме Бозанко приходили крайне редко.

Если дети Бозанко отправлялись в увеселительную поездку в сопровождении одного лишь молодого человека, с которого недавно сняли обвинение в убийстве, тогда госпожа Деборы может без всякого риска отправить письмо в Тресаддерн-Фарм, где бы это место ни находилось. Деборе не пришло в голову, что у хозяйки «Розы и якоря» могут возникнуть еще какие-нибудь идеи на этот счет.

Немного позже, когда хозяин гостиницы отправился вниз, в бар, служанка зашла в комнату госпожи, чтобы сообщить ей новость. Линнет Льюворн, от нечего делать сортировавшая белье, позволив песику Пти-Крю лизать свои крошечные лапки на ее стеганом одеяле, внимательно выслушала Дебору, а потом взглянула на календарь, висевший на стене.

— Следующая суббота — тридцать первое число, — сказала она Деборе. — Говорит ли тебе о чем-нибудь эта дата?

— Только о том, что это канун Дня всех святых, — быстро ответила Дебора, — и тот, кто хочет узнать свою судьбу, должен взглянуть в зеркало, держа в руках зажженную свечу.