Мэри в карете слегка расслабилась и, сидя с полузакрытыми глазами, разрывалась между желанием посмеяться над мистером Трежантилем, длинный нос которого торчал над пледом, смахивая на клюв грача, и опасением, что ей станет плохо, если окно не откроют пошире. Ее утешали улыбка Амиота, исполненная понимания, нарочитый жест, которым он дотрагивался до ленты в петличке, и случайное прикосновение его колена под вторым дорожным пледом.

Джонни пребывал на седьмом небе, точнее — в мире детства: сидя на козлах, за каждым поворотом дороги он с восторгом открывал какое-то новое чудо. Деревья были золотистыми, живые изгороди — красновато-коричневыми, на некоторых виднелись ягоды шиповника. А когда они оставили позади Ланливери, а впереди, с правой стороны, показалась скалистая громада Хелмен-Тор, Джонни чуть не задохнулся от радостного волнения: ведь знакомая, поросшая лесом долина, где был его дом, теперь далеко позади и сейчас он въезжает в дикую местность, где охотились воины ушедших времен.

Величественный Капитан, гнедая лошадь мистера Трежантиля, впряженная в карету, одолевал холмы, как настоящий боевой конь, а когда, попетляв миль пять, карета выехала на большую дорогу, которая вела из Бодмина в Труро, и вдали показалось побережье, Джонни начал подпрыгивать на козлах, уговаривая мистера Дингля, кучера, ехать побыстрее. Мистер Дингль был не готов к этому, поскольку, по правде сказать, не одобрял всю эту затею с экспедицией. Экскурсия — это совсем неплохо, когда на нее отправляются поздней весной или ранним летом и дают лошадям пару часов передохнуть вблизи тенистой рощи или уютной гостиницы. Но заставлять животное тащиться восемнадцать миль в край, где не ступала нога цивилизованного человека, да еще ожидать, что лошадь и кучер проведут две ночи вдали от собственного удобного жилища, в какой-то странной гостинице в Сент-Колумбе, — это, по мнению мистера Дингля, можно было почти что приравнять к убийству. Вероятно, они потеряют колесо. Лошадь разгорячится и простудится. Подстилка на конюшне будет сырая. Все эти опасения он изложил Джонни тоном, выражавшим унылую покорность судьбе, перемежая свою речь такими фразами: «Не нравится мне все это. В такое время года гонять лошадь по дорогам! Если нам придется внезапно спускаться под гору, я не смогу ее удержать».

И тут им как раз представилась такая возможность — внезапно спуститься под гору. Дорога змеилась по этой местности, как лента, и Джонни сразу же отметил, что она тут гораздо более ровная, нежели дорога между Сент-Сэмпсоном и Троем, к которой привык Капитан.

— Может быть, сегодня, — неохотно согласился кучер, — но если ее прихватит морозом, то бедный Капитан костей не соберет.

— Мороза не будет, — пообещал Джонни. — Барометр отца показывает «ясно». Может быть, пойдет дождь, но не сильный.

Мистер Дингль хмыкнул.

— Да дождь-то здесь не такой, как у нас, дома, — пробурчал он. — Польет как из ведра и затопит всю дорогу, и Капитан будет брести по самую холку в воде.

Тут из кареты раздался голос его хозяина, и кучер, натянув вожжи, прервал свои предсказания.

— Сворачивайте направо, Дингль, как только мы проедем поворот на Рош, — приказал мистер Трежантиль, — но не вздумайте сворачивать к Сент-Венн. Мы едем в Сент-Колумб и должны увидеть Замок ан-Динас на вершине задолго до того, как доберемся до него.

— Да, сэр, — ответил кучер, отсалютовав хозяину кнутом; но когда голова мистера Трежантиля исчезла, он повторил — пожалуй, в десятый раз: — Не нравится мне все это.

Мистер Дингль, ожидавший увидеть зубчатые стены с башнями, пусть и в руинах, окончательно убедился, что эта экспедиция — сущее безумие, после того, как, проехав еще полчаса, Джонни взволнованно воскликнул:

— Посмотрите, я думаю, это он и есть — вон там, как горб на линии горизонта — это Замок ан-Динас!

Кучер, пораженный настолько, что даже на минуту смолк, посмотрел в ту сторону, куда указывал палец Джонни.