«Человек предполагает, а Бог располагает» — эта пословица придумана как раз для охотников. Некоторое время я действительно не терял из виду равнину. Но внезапно в долине скрылась стая красных куропаток — таких я в тот день еще не видел.

Двух из них я убил сразу же, а затем пустился в погоню за остальными: подобно охотнику Лафонтена, я был одержим алчностью…

Прошу меня простить за столь подробное описание псовой охоты, — обратился граф Элим к дамам, прерывая рассказ, — но это поможет вам понять, каким образом я очутился в полном одиночестве и почему за этим последовали столь странные события.

Мы дружно заверили графа, что слушаем его с живейшим интересом, и он продолжал:

— Итак, забыв обо всем на свете, я гнался за куропатками. Стая перелетала из кустов в кусты, с косогора на косогор, из одной долины в другую и увлекала меня все дальше в горы. Я преследовал куропаток с таким пылом, что и не заметил, как небо заволокли тучи: надвигалась гроза. Первый раскат грома заставил меня опомниться. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь в глубине какой-то долины, на маленькой полянке, вокруг которой поднимаются покрытые лесом горы. На одной из этих гор я заметил развалины старого замка. Никаких следов дороги вокруг не было. Меня завел сюда охотничий азарт, и я пробирался сквозь заросли кустарника. Теперь нужно было искать проторенную дорогу. Но где она? Я не знал.

Между тем тучи сгущались и все сильнее затягивали небо. Стали чаще раздаваться раскаты грома, и несколько крупных капель дождя с шумом упали на ворох пожелтевших листьев, которые с каждым порывом ветра взлетали в воздух, подобно птицам, сорвавшимся с дерева.

У меня было мало времени; я сориентировался как мог и, сочтя, что маршрут намечен, двинулся вперед, решив не уклоняться от прямой линии. Я рассчитывал, что через четверть льё, самое большее через пол-льё наткнусь на дорогу или тропинку, и они обязательно куда-нибудь меня выведут. Кроме того, в этих горах ни людей, ни животных бояться не стоит: разве что встретятся какой-нибудь бедный крестьянин да пугливая дичь. Стало быть, самое худшее, что меня ожидало, — ночь под деревом, что само по себе и не так страшно, если бы только небо с каждой минутой не становилось все более угрожающим. Нужно было во что бы то ни стало найти кров. Я собрался с силами и зашагал вдвое быстрее.

К несчастью, мне пришлось идти по склону, покрытому лесной порослью, что создавало множество препятствий и заставляло меня часто останавливаться: то на моем пути оказывался кустарник, такой густой, что перед ним пятилась моя собака; то расщелина, какие часто встречаются в горной местности, заставляла меня делать большой крюк. В довершение всех моих бед внезапно совсем стемнело и дождь начал лить с такой силой, которая удручает странника, не имеющего надежды найти где-нибудь приют. Кроме того, обед у нашего гостеприимного хозяина все более отдалялся, а физические упражнения, которым я предавался в течение последних шести часов, весьма способствовали возбуждению хорошего аппетита.

По мере того как я продвигался вперед, лесная поросль постепенно сменилась лесом. Идти стало легче, но, по моим расчетам, из-за тех крюков, что мне приходилось делать, я несколько уклонился от намеченного маршрута. Это, однако, не особенно меня беспокоило. С каждым шагом лес становился все более густым и наконец превратился в настоящую чащу. Я пробирался все дальше и, пройдя около четверти льё, как и предвидел, нашел тропинку.

Теперь предстояло выбрать, в какую сторону идти: направо или налево. Я был в полнейшей нерешительности и в конце концов отдался на волю случая, двинувшись направо, а точнее говоря, последовав за своей собакой, выбравшей это направление.