Массимо стиснул челюсти. Имя племяшки отдавалось тупой болью в груди, под сердцем…

– Ты думаешь, он и правда кого-то нашел?

– Его нашли. За городской стеной, горло перерезано, а ограбить не успели. Понимаешь, что это значит? Перстень, кошель – все при нем осталось.

– Не грабили, не просто убили… нашел?

Сейчас Массимо было еще хуже. Он смутно помнил Романа через пьяную муть… и не смог не признаться Тимусу.

– А ведь Ромка и до меня пытался достучаться. Ты сказал – сестра, а выходит, что и я не умнее. Коли б я не пил тогда, что та лошадь, не пошел бы он один, уж я бы его прикрыл…

– Ага. Или лежали б вы там оба. Рядышком.

Доля истины в словах Тимуса была. И Массимо это понимал. Но…

– На похороны я приду.

– И опять запьешь? Не хватит ли?

– А ты что предлагаешь?

Тимус опустил на столешницу сжатый кулак. Стол мягко крякнул, хоть и был дубовым.

– Я сына никому прощать не собираюсь. Будь там хоть Преотец, хоть король, а за мальчишку мне ответят.

– Тоже искать будешь?

– Будем. Вместе будем. Где ты чего услышишь, где я… а там и разберемся. И… я их в живых не оставлю. Помогать будешь?

– Тебе нельзя. У тебя семья, дети…

Массимо понимал, что выход тут только один.

Конечно, можно сейчас заявить: «Вот, как твоего-то ребенка коснулось, так мигом побежал», получить по морде от Тимуса, пойти и опять нажраться. Запросто. А потом и сдохнуть где-нибудь под забором, валяясь в пьяной блевотине.

А можно…

Можно попробовать узнать то же, что и Ромка.

Уж если малолетний сопляк смог что-то раскопать, то они с Тимусом, двое умных мужиков, знающих, что почем в жизни, тем более справятся. А когда найдут тех, кто убил ребят…

– Я сам их убью, – тихо произнес Массимо.

– Что? – отвлекся от созерцания стола Тимус.

– Я. Сам. Их. Убью.

Тимус не стал спрашивать кого. И так понятно.

– Не доверяешь? Я хоть людям глотки и не резал, не наемничал, а все ж рука не дрогнет.

– Не потому, – отмахнулся Массимо. – Ты сам подумай. Убийство Маришки не первое, а результатов никаких нет. Ни слухов, ничего… значит, это кто-то высокий. Очень высокий. И Романа как-то быстро убрали… узнать бы, кто еще умер в городе, может, поймем, с кем он должен был встретиться…

– Соображаешь, когда захочешь.

Массимо пожал плечами. А что тут сложного?

– Если это кто-то из тьеров – убивать должен я. И только я. У тебя дети, дело… ты из города никуда. А я перекати-поле. Продам тебе свое имущество, да и поминай как звали. Не обидишь старика?

Тимус прищурился.

– Ну коли так…

– А иначе и не складывается. Прав ты, надо тех гадов искать, еще как надо! И взыскать с них за нашу малышню. Неповадно им будет детей убивать, попомнят они нас.

Глаза Массимо горели злыми огнями.

Месть бесплодна?

Она иссушает и разрушает душу?

Скажите это тем, кто потерял своих близких. Скажите это, глядя в глаза отцу, у которого отняли ребенка. Попробуйте посмотреть в глаза страдающей матери. И, может быть, тогда придет понимание. И осознание разницы между местью и справедливым возмездием.

Зло надо останавливать.

Иногда даже ценой собственной жизни.

Луис попал домой только поздно вечером.

Точнее, сейчас он ехал домой. Конь чувствовал состояние всадника и осторожно переставлял длинные стройные ноги, косил по сторонам умным лиловым глазом, да и почти сам выбирал дорогу.