Прозвище Снеголап было вполне оправданно: существо держало карты в снежно белых лапах, увенчанных длинными и такими же белыми когтями. Это, впрочем, не мешало ему ловко раскладывать масть.

Снеголап язвительно фыркнул:

– Где тебя учили сдавать такие карты?

– Вечно ты чем то недоволен, – проворчал Джин. – И причем каждую партию. Поэтому я прихожу к выводу, что все твои жалобы – из разряда какой то хитрой стратегии.

– Хитрой чего? – Снеголап глубоко вздохнул. – Я пас.

– Не думай, что тебе удастся кого нибудь одурачить.

– Жабометания… – неодобрительно покачала головой Линда. – Как жестоко – метать беспомощных лягушек!

– Чепуха, – возразил Джин. – Их специально для этого разводят. В сущности, они и живут только для того, чтобы их метали. Это вообще цель их жизни.

– Общество защиты животных должно об этом знать, – заявила Линда. – Не премину им сообщить. Тройка пик.

– Кстати, а что это за жабометания такие? – полюбопытствовала Дина. – Я думала, там будут рыцарские поединки, кони, копья… Я пас.

– Пики, – поправил Джин. – Я слышал, сейчас не придерживаются правил традиционного ведения боя. Соревнования проходят на поле и очень напоминают средневековые Олимпийские игры. И соперники по прежнему рискуют сломать себе шею. Четверка без козыря.

– Или соперницы, – сказала Линда. – Женские рыцарские турниры тоже существуют. Четверка без козыря, Джин? Ты сегодня слишком опасно играешь. Не забывай, мы уязвимы.

– Поздно, – заявила Дина, – взятки не возвращаются.

– Идешь на шлем? – размышлял вслух Снеголап. – Хочешь рискнуть?

Джин грустно вздохнул:

– В последнее время здесь такая скукотища. Надо хоть немного встряхнуться.

– Теперь и мне так кажется, когда ты это сказал. Кстати, я пас.

– Кстати, о риске. Может, ты не будешь притворяться трусливым опоссумом?

– Кто такой опоссум?

Казалось, Снеголапу все нипочем. Потомок белого медведя и двуногого кота, он имел свирепые желтые глаза и дурно пахнущие зубы, но, несмотря на устрашающую наружность, характер у этого зверя был вполне миролюбивый и дружелюбный.

В комнате для игр царило оживление. За шахматным столиком сидели заядлые игроки Клив Далтон и лорд Питер Такстон. Видимо, партия близилась к концу, и оба не сводили глаз с шахматной доски, что предвещало неминуемую ссору. В другом углу бренчала на гитаре медноволосая веснушчатая Мелани Макдэниел. Инструментом она владела неплохо, но когда затягивала какую нибудь шотландскую балладу, её контральто неприятно дребезжало на высоких нотах. Тем не менее её окружали пять восторженных слушателей.

– «И весь наш Юг погряз в безделье», – ни к кому не обращаясь, продекламировал Джин.

Дина нахмурилась.

– Опять чья то поэзия? – Она взглянула на Линду. – Он опять цитирует чужие стишки.

– Между прочим, это я сам сочинил, – огрызнулся Джин.

– Врунишка, – небрежно бросила Линда.

– Ну хорошо, хорошо. Вообще то это стихотворение сочинил один бессмертный поэт. Лучший из поэтов.

Видя, что никто не собирается проявлять вежливость, Дина нехотя спросила:

– Правда? И кто же?

– Джеральдо.

– Хватит заливать!

– Нет, правда! Джеральдо.   Это из раннего. Заявляй, Линда.

– Бубновая пятерка.

– У тебя только один туз? – удивился Снеголап.

– Ещё один спрятан у меня в рукаве, кляузник.

– Господа, с такими картами мы просто сотрем вас в порошок, – захихикал Снеголап.