— Давай прыгай.

Поймав меня, он дружески похлопал по плечу:

— Да, старина, тебе необходимо поправиться, а то ты стал как пушинка.

— Бернар!.. Мне бы хотелось…

— Заткнись! Произнесешь свою речь потом, когда мы придем домой.

«Домой!» Это слово тут же всколыхнуло во мне дремавшую злость. Он уже считает себя хозяином всего: и Элен, и ее дома, и семейных традиций. Через два дня он будет решать судьбу каждого из нас, его хорошее настроение унесет остатки сдержанности в наших отношениях и его неуверенность, а я — в который уже раз! — назову себя мокрой курицей.

— Послушай, Бернар!

— Гляди-ка лучше хорошенько под ноги!

Мы удалялись от вагона; нам дружелюбно светил красный глазок семафора, но вскоре он остался позади, а мы очутились среди сплетения рельсов и неподвижных составов. Моросил мелкий дождь, его брызги, как тучи насекомых, облепляли наши щеки, жужжали над ухом, приглушая шумы, искажая их направление. Меня охватил ужас, ноги налились свинцом.

— Что с тобой?

— Мы угодили в самую середину сортировочной станции, — пробормотал я.

— Ну и что?

Бернар уверенно пошел вперед, я поспешил за ним, боясь потерять его из виду. Над нами нависали огромные дождевые тучи, под ногами поблескивали переплетения рельсов, повсюду маячили, словно нарисованные углем, столбы семафоров, а вокруг виднелись темные острова вагонов. Время от времени, как захлопывающаяся ловушка, щелкала стрелка, и ритмичный стук колес затихал вдали.

Мы огибали состав, как вдруг я наткнулся на вытянутую руку Бернара.

— Осторожно!

Прямо перед нами медленно и угрожающе заскользила тень; постепенно замедляя ход, она нырнула в темноту, и оттуда раздался лязг буферов.

— Ну вот, — спокойно заметил Бернар, — еще бы шаг… Хорошо, что талисман при мне… Вот черт! Кажется…

Я почувствовал, что он шарит по карманам.

— Жервэ, мой талисман… Я потерял его!.. Вчера вечером он еще был, точно был. Я же его трогал! Только этого не хватало!

В полной растерянности он лихорадочно обшаривал карманы, в голосе звучало отчаяние:

— Не мог он выскользнуть! Я ведь не снимал куртку… Нет, кажется, утром все-таки снимал… Невероятно!

Внезапно он принял решение:

— Жервэ, ты будешь ждать меня здесь. Мне необходимо вернуться в вагон.

— Ты сошел с ума!

— Не беспокойся, старина, дорогу назад я найду. И потом, у меня просто нет другого выхода! Ты же не хочешь, чтобы талисман, спасший мне жизнь, пропал?.. Оставайся здесь, слышишь?

— Бернар!

Но он уже скрылся из глаз. Я вдруг почувствовал себя ребенком, брошенным на произвол судьбы. В голове мелькнула мысль, что Бернару уже не суждено вернуться.

— Бернар! Ты же заблудишься!

И я, спотыкаясь, бросился за ним. Мне было жутко стоять здесь одному, рядом с вагоном, который — я это чувствовал — скоро двинется в путь. Бернар был еще неподалеку, но двигался очень быстро.

— Бернар, подожди!

Он был крепче и проворнее меня и бежал, перескакивая со шпалы на шпалу. Силы мои были на исходе. Перед нами, грохоча рычагами и колесами, прополз маневровый паровоз, густо окутав нас дымом. Земля дрогнула, пелена дождя, рассеченная огнедышащей махиной, закружилась то ли смерчем, то ли водоворотом, обдав меня градом теплых капель. Я вновь увидел расплывчатый силуэт Бернара, но был вынужден замедлить шаг: я попал в настоящую паутину рельсов, башмаки скользили по ним, как по льду. Меня охватило предчувствие неминуемой беды.

— Бернар! Вернись!

Мы очутились на перекрестке коварно сверкающих путей, похожем на огромную розу ветров, откуда во все стороны мчались в ночи составы.