За окном белый день, а жених вино требует ни с того ни с сего. Алкоголик? Какая досада!

Что ж, если это ее сон, ее служанка и ее особняк, то она на правах хозяйки берет власть в свои руки!

– Агнешка! – заявила Юля, поднимаясь. – Вина лорду… э-э-э…

– Десмонду! – бойко подсказала служанка.

– Точно. Вина лорду Десмонду не давать. Чай у нас есть? Или кофе?

– Обижаете, госпожа, даже какао имеется! Вы же сами приказали, чтобы всегда запас зерен был, хотя я, признаться, ума не приложу, как вы эту горькую гадость пьете?

– Отлично, свари нам две чашки эспрессо.

Агнешка вытаращилась на госпожу так, что Юля испугалась, как бы глаза бедняги не выскочили из орбит.

– Эпро… эспре… простите, госпожа, глупую Агнешку, только я в толк не возьму, чего вы хотите.

Юлия глубоко вдохнула, приказывая себе не нервничать, затем выдохнула и нарочито ласково произнесла:

– Кофе. Черный. Без сахара. Но сначала проводи меня в эту гостиную.

– Черный, черный, – пробурчала Агнешка. – А он что, зеленый бывает?

Сопровождаемая ворчащей служанкой, Юля пересекла холл. Двери в гостиную оказались слева от лестницы. Огромные, двустворчатые, покрытые филигранной резьбой и отполированные до зеркального блеска.

Юля не разбиралась в ценных породах дерева, но ей показалось, что это одна из них.

Двери бесшумно распахнулись, пропуская ее в небольшое уютное помещение, отделанное в зеленых тонах. Первым делом в глаза бросился камин, облицованный малахитовой плиткой. Затем два стрельчатых окна, уходящих под потолок. И только потом Юля обратила взгляд на столик, украшенный эмалью и позолотой, по обе стороны от которого расположились два кресла, обитые зеленым бархатом.

В одном из кресел вальяжно раскинулся лорд Десмонд. Но, увидев невесту, он моментально собрался, встал и с завораживающей улыбкой шагнул ей навстречу:

– Джулиана, радость моя! Служанка сказала, что вы сегодня не в духе. Неужели плохо себя чувствуете?

Юля на миг растерялась. Красавчик выглядел таким живым, настоящим. И вблизи он оказался еще привлекательнее, чем из окна. От него шел одуряющий запах дорогого одеколона, на щеках играли ямочки, а в голубые глаза хотелось нырнуть с головой. И он так мило исковеркал ее имя! “Джулиана” определенно звучало лучше, чем “Юлия”.

Но все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже во сне.

Помнится, последний ухажер так сладко пел, а на деле…

Юля потрясла головой, отгоняя и неприятные воспоминания, и дурман.

Лорд Десмонд застыл перед ней, вытянув руку с раскрытой ладонью. Она машинально вложила в нее пальцы. Блондин легонько их сжал и вдруг приложился губами к чувствительному запястью.

Его губы были теплыми, поцелуй – коротким, но от этого прикосновения Юлю прошиб удар тока. Она вздрогнула, делая шаг назад, а в голове словно открылась потайная дверца, откуда потоком хлынули разрозненные картинки.

Она увидела себя – нет, не себя, Джулиану! – кружащейся в вальсе с этим мужчиной. Затем себя с ним в открытом ландо. Прогуливающейся в парке… Сидящей за столом, где были еще какие-то люди, одетые так, будто сошли со страниц исторического романа…

Картинки мелькали одна за другой, словно кусочки мозаики. Но постепенно их становилось все больше, они заполняли память и обретали смысл.

Их было так много, что Юля тихо охнула и осела на пол.

– Джулиана, Джулиана! – сквозь шум в ушах донесся взволнованный мужской голос.

– Ох, моя бедная госпожа! Говорила я вам, что она не готова к визитам! – причитала рядом служанка.

Юля смутно ощущала, что ее куда-то несут, но сил воспротивиться или ответить уже не осталось. Только когда в голове прояснилось, она поняла, что ее усадили в огромное зеленое кресло, жених стоит рядом со скорбным лицом, а служанка, шмыгая носом, протягивает стакан воды.