В спальне я достала свой альбом из ящика стола рядом с кроватью. Такая знакомая красно-серая обложка. Я хорошо помню тот день, когда его покупала, расплатившись новенькими, недавно отчеканенными монетами. И каждая монетка, которую я вручала продавщице, блестела так ярко, словно была сделана из настоящего золота или серебра. В ту пору я была достаточно романтичной, чтобы счесть это хорошим предзнаменованием.

В гостиной я протянула альбом Четвергу, который взял его без комментариев.

– Присядьте.

– А что будет с моими детьми после развода?

– Если пожелаете, суд передаст их вам. Вы сможете доказать, что ваш муж – хронический алкоголик и не способен позаботиться о детях.

– Но Вилли совсем не пьет!

– Это вы тоже в силах изменить.

– Как? Каким образом я могу совершить все эти изменения? Вы повторяете это в который раз, но не говорите, что за этим кроется.

Он бегло пролистал альбом, не задержавшись ни на одной странице, а затем перевел взгляд на меня.

– В этом альбоме есть несколько правдивых изображений Бога, фрау Беккер. Я сейчас не могу вам на них указать, но они там есть, это точно. Немногие люди обладают таким даром. Кто-то способен изобразить Бога посредством слов, другие создают Его образ в музыке. Я говорю не о сочинителях вроде Толстого или Бетховена. Они всего-навсего великие художники. А вам дано улавливать горечь мелких подробностей, по вашему же собственному выражению. Именно это приближает вас к Богу… Если вы не против, я буду изредка навещать вас в дальнейшем и просить что-нибудь нарисовать. Как сегодня грушу. И еще я попрошу вас сделать копии некоторых рисунков из этого альбома. В нем немало поразительных творений, могу заявить это с уверенностью. Есть как минимум три очень разных и очень значимых изображения Бога. И кое-что еще. Вам нужен этот альбом, а нам нужны вы – к сожалению, большего я сейчас сказать не могу. Даже если бы я показал вам, какие именно из ваших работ… божественны, вы все равно не поняли бы, о чем идет речь… Вы можете делать то, на что не способны мы, – и наоборот. Для нас не проблема вернуть Фрэнка Элкина в мир живых. Или спасти вашего сына. Но мы не можем делать это. – Он поднял альбом, держа его обеими руками. – Вот почему мы нуждаемся в вас.

– А если я откажусь?

– Мы сдержим свое слово. Ваш сын станет пилотом, как и было обещано, но самих вас будет все глубже затягивать болото пресной обыденности, пока вы однажды не осознаете еще явственнее, чем сейчас, что уже много лет задыхаетесь в окружающей вас пустоте.

– А если я отдам вам альбом и буду рисовать то, что вы скажете?

– Вы получите Фрэнка Элкина и еще многое другое, что только пожелаете.

– Так вы что, посланец небес?

Впервые за все время знакомства Четверг улыбнулся.

– Не могу сказать наверняка, поскольку и сам не знаю. Собственно, из-за этого нам и нужны ваши рисунки, фрау Беккер. Потому что сам Бог сейчас уже мало что знает и помнит. У Него что-то вроде прогрессирующей амнезии – или, говоря проще, Он стал очень забывчивым. И единственный способ оживить Его память – это показать Ему картинки вроде вашей, на которых изображен Он сам. Или же исполнить божественную музыку, прочесть отрывки из некоторых книг… Только тогда Он вспоминает и говорит то, что нам так нужно знать. Мы записываем все Его слова, но периоды прояснений случаются все реже. С течением времени Его сознание угасает… Печальнее всего то, что Он начал безвозвратно забывать подробности. А забытые Им вещи меняются или просто перестают существовать. Пока что это относительные мелочи: исчезают отдельные запахи, кто-то не покачает на руках ребенка, кто-то несправедливо лишится свободы.