Взведя курок, я открыла дверь ванной. Сердце снова заколотило в дверцу грудной клетки.

На цыпочках я обошла квартиру. Никого.

Наверное, я так и предполагала, но как чудесно знать наверняка. Я заглянула в каждый закуток, в чулан, под кровать, прежде чем сказать себе: «Все в порядке».

Но когда я снова оказалась в ванной, по моей спине пробежала дрожь, словно провели холодным ногтем. Альбинос был здесь, пока я спала. Так близко, что протянул руку и бросил игрушечную машинку мне в воду.

Даже то, что он видел меня голой, не так тревожило, как мысль о том, что белая-белая рука прикасалась к воде, в которой лежала я.

Зазвонил телефон.

Я взяла трубку у раковины.

– Антея Пауэлл?

– Да. Кто это?

– Мертвый белый «фиат». Помнишь? Парня, которого стукнула? Машинку у тебя в ванне? Меня.

Я по-прежнему держала в руке револьвер и приставила его к трубке, будто это могло помочь.

– Что вам нужно? Что вы делали в моем доме?

– Ты изуродовала мою машину. Я это запомнил.

– Что вам нужно от меня?

– Только свое. Ты должна мне кучу денег.

– Тогда оцените стоимость ремонта. Назовите сумму, и мы что-нибудь придумаем.

– Мне не нужна отремонтированная машина. Мне нужна новая, Антея. Купи мне новую, и я оставлю тебя в покое.

– Не смешите меня: я лишь поцарапала передний бампер.

– Мне нужна новая машина, Антея.

– Не угрожайте мне, Брюс. Я помню ваше имя. Не забывайте, я могу позвонить в полицию и рассказать обо всем. Угрозы по телефону, вторжение в чужой дом… Вас будет нетрудно разыскать. Не думаю, что в городе много альбиносов по имени Брюс Битц!

Он рассмеялся:

– Брюси! Думаешь, так меня зовут? Он мертв, милая. Эти права, что я показал? Их срок истек три месяца назад, потому что тогда же истек срок старины Брюса. Я взял их с его тела и немножко подправил. Он погиб в автокатастрофе. Странное совпадение, а?.. Делай, что сказано, Антея, или я сожру твою рожу.

Он повесил трубку.

В ту ночь я не много спала. Сны мне снились черно-белые, и все происходило в новом незнакомом городе. Малолетний Брюс Битц и я шли по освещенным улицам, как на картинах Де Кирико, – белоснежным или рассеченным пополам, как косой, карающими, неумолимыми тенями: или свет, или темнота, и ничего между.

Ничего особенного не происходило, и разговоров было мало. Но помню, нам было легко друг с другом, потому что я как будто бы знала, куда идти. Мальчик чувствовал это и не скулил и не плакал, когда я сбивалась с пути и путалась.

– Как тебя зовут на самом деле? Прошлый раз ты обманул меня, тебя зовут не Брюс…

Он закрыл ручками лицо и рассмеялся приятным смехом шаловливого ребенка.

– Ты рассердилась на меня?

– Нисколечко. Так как тебя зовут?

– Джон Крей. – Он не отрывал рук от лица.

– На этот раз ты говоришь правду?

Руки упали вниз. Казалось, он возмущен.

– Да. Джон Крей. Меня зовут так!

* * *

Проснувшись, я осмотрела кровать и увидела на подушке, в нескольких дюймах от себя, книгу. Слишком взвинченная, накануне вечером я ничего не читала перед сном. Схватив книгу, я заспанными глазами попыталась прочитать заголовок: «Я приду за тобой».

Это была детская книжка большого формата, в ней было мало текста, но много картинок. Я прочла ее. Чудище с другой планеты прилетает на землю, чтобы сожрать маленького мальчика. История имела смешной счастливый конец, и она бы мне понравилась, прочти я ее при других обстоятельствах. Но у меня не было никаких детских книжек.