* * *

Калиб сам не знал, как выдержал еще три недели восстановительных процедур и обследований. Наверное, дело в воспитании. Он с малых лет учился приспосабливаться. Сначала, живя с матерью, исчезающей по ночам, затем с дядей, который требовал беспрекословного подчинения. Плюс невероятно сильна была мотивация. Калиб страшно беспокоился о Линде. Наверняка, сходит с ума. А в таком состоянии жена способна наворотить дел, что весь Беркут подпрыгнет, да еще кувыркнется в воздухе.

— Отличные показатели, Калиб, — похвалил пожилой врач, когда тот, облепленный датчиками, пробежал два километра на тренажере. — Физически ты готов к выписке.

— Такое ощущение, док, что вы готовы добавить «но», — нахмурился Калиб.

— Предстоит еще психологический тест.

— Зачем? Я же не солдат, вернувшийся из зоны военных действий.

— Это вопрос не ко мне, парень. Я отвечаю за твое физическое здоровье. Но вряд ли у тебя возникнут сложности с мозгоправом. Ты же из Охраны, а там ребята стойкие. Так просто не проймешь.

Калибу категорически не понравился этот разговор. Но он не рискнул задавать новые вопросы. Лучше не нарываться. Вызовешь подозрения, удвоят «конвой», а это точно ни к чему. Конкретного плана у Калиба не было. Трудно придумать что-то путное, когда плохо представляешь, с чем имеешь дело и, где находишься. Он просто выжидал и наблюдал, готовый воспользоваться первой подвернувшейся возможностью для побега.

На удивленье, обследование у упомянутого «мозгоправа» прошло удачно, как и тесты, что тот устроил, включая показ картинок на экране. Калиб старался не показать волнения, хотя пищащие приборы жутко нервировали. Подозревал, что едва он выйдет, его спеленают в смирительную рубашку и запрут навсегда. Однако, сняв с головы Калиба датчики, доктор улыбнулся и поднял большой палец.

— Завтра на выход, — объявил, подмигивая.

Калиб не верил ушам. На выход? Неужели? Или это очередная проверка?

Он не спал всю ночь. Запрещал себе верить в лучшее и строить планы на будущее, но получалось так себе. И почему он не поддался на уговоры Линды бросить всё и рвануть в отпуск? Сидели бы у реки, глядя на воду и бесконечно меняющееся небо, а по вечерам жарили картошку и мясо на гриле, открывали бы вино и отлично проводили время. Вороньи боги! Если удастся выбраться, он плюнет на Охрану, посадит жену в машину и увезет далеко-далеко, где никто не найдет.

В сон Калиб провалился только под утро, а, проснувшись, обнаружил на стуле джинсы и красную футболку взамен белой больничной одежде.

— Не облажайся, не упусти шанс, — посоветовал один из конвойных — вечно небритый громила. — Ты везунчик, не забывай об этом.

Калиб не собирался лажать. Что бы ни готовили тюремщики, он справится.

Однако…

Его проводили до лифта и отправили на… крышу. В одиночестве. Калиб невольно бросил взгляд на панель. Пятьдесят с лишний этажей, нажимай, какой угодно, и выходи. Но он не сомневался, что за ним пристально следят. Нет смысла бежать. Сначала разведка. И точно не боем. Лифт миновал подземные этажи и вынырнул на свет. Он поднимался не внутри здания, а вдоль него. Калиб невольно прикрылся лицо рукой. Отвык от солнечного света за недели заточения. Но вскоре защита не понадобилась. Стекло потемнело, скрыв пейзаж. Калиб успел разглядеть лишь дома этажей в десять и горы на горизонте.

Горы?!

Вороньи боги! В Беркуте нет гор. Как и в ближайших городах…

Лифт остановился, двери распахнулись. Калиб сжал зубы и вышел. У края крыши его ждала Вики в привычном темно-зеленом платье. Но прежде чем Калиб успел сделать хоть шаг в ее направлении, как качнулся и потерял дар речи.