Небольшое количество вежливости и обходительности украсит любую женщину.
— К совету эксперта по таким вопросам всегда следует прислушаться. — Лиз взгромоздилась на спинку кушетки и взяла в руки чашку с кофе. — Райан, перестань терзать Керри хотя бы на мгновение, лучше успокой ее. Она жутко переживает из-за спектакля.
— А ты нет? — спросил он.
— Я не особенно. Не могу сказать, что я полностью удовлетворена тем, как играю Иру, но совершенно уверена, что могу это сделать лучше и обязательно сделаю. А Керри волнуется за свою Хармиану.
— Почему? — Теперь внимание Райана полностью переключилось на Керри, в вопросе слышалось участие. — В чем вы сомневаетесь?
— Во всем. — Она уставилась в свою чашку, ненавидя Лиз за то, что та начала обсуждать эту тему. — Я чувствую, что все не так. Я иду здесь, делаю поворот там, а ощущаю себя марионеткой, которую кто-то дергает за веревочки.
— Вы считаете, что Уоррен неправильно трактует характеры героев?
— Нет. — Керри замолчала, стараясь привести свои мысли в порядок. — Нет, все, что он предлагает, разумно и обоснованно. Загвоздка в том, что это я не понимаю образ, не чувствую его… — Она подняла глаза и криво усмехнулась. — Это звучит смешно, да?
— Я так не считаю. — Он пристально смотрел на нее. — Как вы думаете, в чем заключается индивидуальность каждого персонажа?
Керри задумалась.
— В мотивах их поступков.
— И чем руководствуется Хармиана?
— Любовью, — ответила она спустя мгновение.
— Да, но какой любовью? Любовью к мужчине? К себе? К жизни, наконец?
— Нет, — уже более решительно произнесла девушка. — К Клеопатре.
— Правильно. Она порабощена — и физически и морально, — порабощена ее царицей и госпожой. И при этом она далеко не слабохарактерная личность. У нее есть и воля, и амбиции, и ума достаточно. Вполне достаточно, чтобы разобраться, что представляет собой Клеопатра.
— Вы имеет в виду, какой она была в начале пьесы?
Циничная усмешка промелькнула на его губах.
— Я имею в виду, какая она сейчас и какой будет всегда: своенравная, ревнивая и абсолютно безжалостная.
— О нет, вы не правы! — пылко возразила Керри, забыв на время, кто сидел перед ней. — Вначале — да, она была именно такой. Но потом, когда Антоний умирает, она убивает себя ради любви!
— Она убивает себя, — возразил Райан спокойно, — потому что ее гордость и тщеславие не позволяют ей смириться с той жалкой участью, которую уготовил ей Цезарь. Конечно, вначале ее тешит эта идея, но только до тех пор, пока Долабелла не подтвердил то, о чем она уже давно догадалась. Вот тогда ее решение созрело окончательно.
— Так вы, значит, считаете, что она никогда не любила Антония? Он был для нее всего лишь одним из многих?..
— Она, конечно, любит его. Настолько, насколько способна любить кого-либо, кроме себя самой. Не забывайте, что даже тогда, когда он лежит, умирая, и умоляет ее спуститься к нему с пьедестала и поцеловать его в последний раз, она отказывает ему в этом. «А иначе меня схватят», — говорит она. О ком она думает в этот момент?
— Она боится.
— Да, за свою собственную шкуру. Она хочет попрощаться со своим возлюбленным, но без риска быть арестованной. — Райан покачал головой. — Шекспир изобразил ее поверхностной женщиной, и именно так ее и следует играть. Это не очень популярная интерпретация, но она правдивая. |