— Вырвал зуб, говоришь? — переспросил Ходжа. — Вай-мэ! Хоть бы нашелся хороший чело век, который надрал бы тебе уши как следует, и тогда упокоился бы и ты, и весь народ!

То место, которое котел надрать эмиру революционно настроенный Ходжа Насреддин и в которое вдевают сережку, хоть и называется ухом, но большого значения в процессе «слышания» не имеет. Это — ушная раковина, просто собирающая звук. Все интересное находится глубже. По короткому изогнутому коридору — наружному слуховому проходу — звук доходит до вечно закрытой дверки — барабанной перепонки (хотя маленькая дырочка в ней есть). Под действием звука перепонка начинает колебаться. Колебания передаются трем маленьким слуховым косточкам: молоточку, наковаленке и стремечку (это самые мелкие кости в организме). При этом звук усиливается и передается в улитку — костный завиток вроде раковины настоящей улитки. Внутри улитки натянуты 20 тысяч тоненьких струн — волоконец. Волокна тоже начинают колебаться, как струны. И каждое волокно передает свои колебания, зашифрованные электрическими сигналами, в мозг, где вся информация исследуется примерно так же, как и зрительная информация.

Вообще-то уши есть не у всех животных а только у отдельных счастливчиков. Змеи, пауки, улитки, медузы, черви за всю жизнь не слышат ни звука. Зато у остальных — какое разнообразие! У кузнечиков уши на ногах (вот откуда, быть может, выражение «стоять на ушах»), у дельфинов — на нижней челюсти. А раки сбрасывают свои уши при линьке вместе с панцирем. Самые «глубокие» уши — у дальневосточной лягушки жерлянки. Она, видимо, опасалась, что какой-нибудь лягушачий Ходжа Насреддин надерет ей уши, и спрятала их… в легких! Звук поступает не в уши (которых снаружи нет), а в рот, проходит в легкие и там уже заходит в очень глубоко расположенное внутреннее ухо (это установили в 1999 году американские биологи Эрик Линдквист и Томас Хетерингтон). У африканских слонов, конечно, самые большие уши — 1,5 метра длиной. Северные мамонты не могли себе позволить такую роскошь, потому что уши отдают много тепла. Мамонт бы замерз, если бы имел уши африканского слона. А слон, наоборот, перегрелся бы с мамонтовыми изящными ушками. Биологи вывели закономерность: и у животных, и даже у людей тем меньше уши, чем холоднее климат. Лопоухих эскимосов в мире очень мало. Поэтому на вопрос Красной Шапочки: «Бабушка, почему у тебя такие большие уши?» — правильный ответ: «Потому что я живу в жарком климате», а не «Чтобы лучше слышать». Правда, Шарль Перро вряд ли согласился бы с таким сюжетным поворотом.

У человека по сравнению с животными слух так себе, ничего особенного. Мы слышим от 16 до 20 тысяч колебаний в секунду, собаки — до 38 тысяч, дельфины — до 125 тысяч, а летучие мыши — до 300 тысяч в секунду. Мы не воспринимаем звуки высокой частоты и поэтому считаем, например, что рыбы немые. Даже поговорку придумали «Нем, как рыба». Если рыбы так же строги к нам, у них, наверное, есть поговорка «Глух, как человек»: ведь мы же не слышим, что они говорят там, у себя, в морских глубинах.

Зато у человека и высших обезьян есть уникальная особенность: им не надо поворачивать голову к источнику звука, чтобы определить, откуда он доносится, или чтобы лучше расслышать. Собака, кошка и другие животные в таких случаях разворачивают ушные раковины или всю голову. Нам этого не надо.

Давай сделаем опыт! Попроси друга завязать тебе глаза и встань в центре большой комнаты или класса. Пусть твой друг помяукает (или погавкает, или скажет: «Ура!») в разных углах комнаты.