В салоне раздался голос командира экипажа, который объявил о том, что он приветствует пассажиров, что рад и счастлив вести самолет, прозвучали и прочие дежурные фразы, которые всегда говорятся в таких случаях. Керни потушил сигарету. Появилась другая стюардесса – у этой ноги были похуже – и предложила им напитки. Моррисон взял виски, Джеффри – американское вино «Шабли Бланко».

– Я консультировался с ребятами из береговой охраны, – продолжал Джеффри, когда стюардесса прошла дальше. – И они сказали, что в то время, когда Борзой упал в море, был сильный прилив. Короче говоря, если он сумел продержаться на поверхности некоторое время, его могло просто вынести волнами на берег. А кто бы мог пройти мимо незнакомого человека, если бы нашел его там в таком состоянии? Его наверняка подобрали и выходили бы. Теперь, инспектор, я собираюсь предпринять вот что, – он сделал глоток вина. – Взять необходимые мне вещи, вернуться на Седар Ридж и постараться найти тех, кто подобрал Борзого на берегу, если моя гипотеза верна. Если эта версия окажется тупиковой, придется придумывать что-то другое. Но пока у меня есть все основания подозревать, что Борзой жив и все еще руководит ФОСА.

– И что будет, если вы действительно его найдете? – шепотом спросил Моррисон.

Керни отхлебнул еще вина.

– Конечно, в наших общих интересах было бы прикончить его как можно быстрее – и делу конец. Но тогда мы не узнаем, кто стоит за всей бандитской деятельностью ФОСА. Наши советские друзья, которые на весь мир ратуют за разрядку, или какой-то другой союз дьявольских стран, о котором мы и не подозреваем? Если удастся заставить Борзого признаться, на кого он работает, – отлично. Нет – я пристрелю его лично. Как говорится, буду действовать по обстоятельствам, инспектор.

И Джеффри залпом осушил пластиковый стаканчик.

Он понял, что терял сознание.

Зрение до сих пор не пришло в норму.

Руки и ноги исчезли, теперь эти слова превратились в ничего не значащие понятия. Он не мог даже чувствовать боль в них.

Вот его снова куда-то тянут по полу.

Он ощутил дрожь в голом теле.

Вода.

Плавающие на ее поверхности кусочки льда.

Он сделал вдох, и легкие едва не лопнули от боли.

Голову с силой погрузили в воду.

Рука, вцепившаяся в затылок, надавливала вниз, вода попала в нос, уши… Холден не смог долго держать рот закрытым, вода ворвалась в него, и он стал захлебываться. В следующую секунду, когда спасительное избавление в виде очередной потери сознания было так близко, его выдернули из воды и бросили на пол. Голова со стуком ударилась о бетон, и тело сжали спазмы – и от рвоты, и от холода.

Перед замутненным взором мелькнуло лицо Борзого – Джонсона. А затем обрушились удары палками. Дэвид стонал и захлебывался одновременно. Удары следовали один за другим по животу и груди до тех пор, пока уже было нечем рвать.

Снова руки.

Бросок на стул.

Аккумулятор.

Металлический привкус провода, засунутого в рот.

Руки, сующие второй провод в пах.

Он попытался закричать, но услышал только животный стон.

Удар током.

Падение со стула.

Кто-то пнул его ногой и выругался. Затем руки в резиновых перчатках водрузили его обратно на стул.

Еще один электрический разряд.

Боль начиналась во рту и в паху, затем заполняла все тело, которое содрогалось и пульсировало от нее.

Он снова упал со стула и скорчился на холодном полу. Ток продолжал бить.

Темнота.

Вода.

На этот раз он не закрывал рот, надеясь умереть. Чернота.

Боль в воспаленном горле, от которой он очнулся, и его опять вырвало.