– Спокойно, старик, если хочешь уйти вместе с нами! – прорычал тот и вогнал откуда-то появившийся у него в руке нож в живот одной из официанток. На передник брызнула кровь, бедняжка пронзительно закричала и упала. Подвал наполнили горестные вопли всех женщин. Мули кинулся с ножом ко второй жертве, остальные четверо открыли огонь по заложницам.

Ланг выронил автомат, стиснул ладонями уши и закрыл глаза, чтобы не слышать и не видеть происходящего, но он кожей ощущал, как льется кровь, и не мог заглушить предсмертные крики умирающих.

В нос ему ударил резкий запах бензина.

Он открыл глаза.

Мули поливал из канистры тело той женщины, которую убил первой, и бумаги вокруг нее. Его сообщники валили вешалки с одеждой на тела других заложниц и тоже выливали на них содержимое канистр.

Чарли потянулся за своим автоматом, валяющимся на полу, но быстро отдернул руку. Оружие было покрыто кровью. Он отшатнулся, поскользнулся и едва не упал. Ланг опустил голову и посмотрел вниз – по полу расплывались увеличивающиеся с каждой секундой лужи крови.

Он заплакал.

– Ты что? – прикрикнул на него Мули. Он подошел, поднял автомат и протянул его Чарли. – Держи и больше не бросай, чистоплюй.

Ланг взял оружие и чуть не выронил его снова. Мули тем временем вытащил из кармана зажигалку, скомкал лист бумаги, поджег его и бросил самодельный факел на одно из тел, облитых бензином.

– Палач…

Чарли даже не понял, что это слово произнес он.

Мули лишь засмеялся и толкнул его в спину.

– Вперед!

– О, Боже…

Дэвид вдохнул и почувствовал, как по спине забегали мурашки. Они ускорили бег по тоннелю, стараясь как можно скорее достичь его конца. Холден старался не думать о боли в ноге, которая с каждым шагом пронизывала все его тело.

Друзья завернули за угол и увидели впереди отблески пожара. Запах бензина усиливался. И другой запах тоже.

Они выскочили в огромное подвальное помещение и перед ними открылась ужасная картина – на полу полыхало пламя, жадно пожирая разбросанную одежду и раскиданные по ней женские тела. Некоторые из них корчились в предсмертных судорогах, но надежды на спасение хоть одного человека не оставалось.

Холден упал на колени, и по его щекам потекли слезы.

– Сучьи дети… – с болью в голосе прошептал Лютер, и до Дэвида донеслись его всхлипывания…

Через некоторое время Дэвид поднялся, вытер слезы и, не говоря ни слова, они побежали дальше.

Он ощущал, какие липкие у него руки, но старался не думать о том, чем они обагрены.

Мули бежал впереди, спеша к ближайшему катеру. Ланг заставил себя последовать за ним.

Убьют ли они его? Неужели его взяли лишь затем, чтобы убрать? Ведь у него в голове сохранилась вся информация, которую содержали сожженные документы. А может, им еще нужна эта информация и они хотят сохранить ему жизнь ради нее?

Он ускорил шаг, чувствуя, как колотится в груди сердце, и попытался убедить себя, что все это – лишь ложные страхи. Но как заставить себя забыть о женщинах?

При воспоминании о кровавой расправе к его горлу подкатил клубок, а на глазах выступили слезы. Мули и двое других были уже у причала.

Нет, им не удастся убежать. А он всегда может сдаться. Суд простит, ведь американские власти не отличаются мстительностью. Он готов добровольно раскаяться, дать чистосердечные показания, рассказать о десятках других Роджеров Костигенов, которые стараются представить себя суперпатриотами», а на самом деле являются пособниками «Фронта», некоторые – даже его главарями. Тогда и правительство будет обращаться с ним хорошо, поместит куда-нибудь в надежное место под охрану, как важного свидетеля, не больше.