|
Целых четверть часа все ломали головы, изобретая, что бы такое предпринять. Дождь упрямо продолжал моросить. Шкварка Биби предложил сыграть в карты. Бош, человек веселый и себе на уме, заявил, что знает очень забавную игру в исповедника. Г жа Годрон уговаривала всех пойти на улицу Клиньянкур есть пирожки с луком. Г жа Лера хотела, чтобы все по очереди рассказывали что нибудь интересное. Г н Годрон не скучал, ему и здесь было очень хорошо; он только предлагал теперь же приняться за обед. По поводу каждого предложения подымались споры и перебранка: это глупо, а этак все сразу уснут, – уж не хотите ли вы, чтобы нас приняли за малышей! Лорилле тоже решил вставить свое слово. Он нашел чудесный выход: прогуляться по внешним бульварам до кладбища Пер Лашез, зайти туда и, если останется время, посмотреть на могилу Элоизы и Абеляра; но тут г жа Лорилле, не в силах больше сдерживаться, окончательно рассвирепела. Она сию же минуту уходит! Да с, вот что она сделает! Что это в самом деле. Смеются над ней, что ли? Она одевалась, она промокла под дождем – и все это для того, чтобы торчать здесь, в кабаке! Нет, хватит с нее этой свадьбы! Она предпочитает сидеть дома! Купо и Лорилле загородили дверь, но она повторяла: – Пустите, пустите же! Говорят вам, что я ухожу! Когда муж, наконец, успокоил ее, Купо подошел к Жервезе, все время сидевшей тихонько в уголке и разговаривавшей со свекровью и с г жой Фоконье. – Что же вы ничего не предлагаете? – спросил он, не осмеливаясь еще говорить ей ты. – Ах, я согласна на все, – ответила она смеясь. – Со мной нетрудно поладить. Пойдем мы или не пойдем, – мне все равно. Мне и здесь очень хорошо, мне ничего больше не надо. В самом деле, лицо ее светилось тихой радостью. Она успела уже поговорить с каждым из гостей спокойно, тихим и растроганным голосом, в споры она не вмешивалась. Всю грозу она просидела неподвижно, широко раскрытыми глазами глядя на молнии, как будто в этих резких вспышках света видела какие то важные предзнаменования для своего будущего. Один г н Мадинье до сих пор ничего не предлагал. Раздвинув квадратные фалды своего фрака, он стоял, опершись на стойку, и посматривал на всех с важным видом. Он медленно сплюнул, прежде чем заговорить, и закатил свои выпуклые глазищи. – Господи, – сказал он наконец. – Можно ведь пойти в музей… И, погладив подбородок, он поглядел на собравшихся, вопросительно подмигивая. – Там есть всякие древности, картины, портреты – масса всяких вещей. Очень поучительно… Возможно, вы этого не знаете. Надо посмотреть хоть раз в жизни. Все недоуменно переглядывались. Нет, Жервеза никогда не была в музее, г жа Фоконье тоже, и Боши, да и все остальные. Только Купо припоминал, что как будто ходил туда как то в воскресенье, но, право, он ничего не помнит. Однако все колебались, пока г жа Лорилле, на которую важность Мадинье произвела большое впечатление, не решила, что это будет очень прилично и благородно. Раз уж день все равно пропал, раз уж пришлось одеться, так стоит, по крайней мере, увидеть что нибудь поучительное. Все согласились с ней. Так как дождь продолжал накрапывать, то пришлось попросить зонтики у хозяина ресторана; зонтики были старые, забытые здесь в разное время посетителями, голубые, коричневые, зеленые. Итак, все общество отправилось в музей. Через предместье Сен Дени повернули направо, в Париж. Жервеза и Купо, обогнав всех, снова шли впереди. Г н Мадинье взял теперь под руку г жу Лорилле, так как мамаша Купо осталась в ресторане, – у нее болели ноги. За ними шел Лорилле с г жой Лера, далее Бош с г жой Фоконье, Шкварка Биби с мадемуазель Реманжу; позади выступала чета Годрон. Всех было двенадцать человек. Они шествовали по тротуару настоящей процессией. – Ах, мы здесь решительно ни при чем! Честное слово! – говорила г жа Лорилле г ну Мадинье. – Мы даже не знаем, где он ее подцепил; то есть, вернее, слишком хорошо знаем. |
