Серёга на меня посмотрел больными глазами:

— О чём общаться-то? Ни черта у нас нет. Опять попали хрен знает куда, ёлки…

Артик бледненько улыбнулся:

— Да, Сергей, ты снова прав. Может, это и другая ветвь вероятностей — и нас отправляли не совсем отсюда. А может, просто временной провал или прорыв… Но нам ЕСТЬ, о чём общаться.

Динька поднял голову:

— Ага. О том, чтоб не рассказывать о лицин.

Артик кивнул. И я кивнул.

Потому что — понятно. Если они сумели нас разыскать, если сумели выдернуть остальных, кого где-то потерял ТПортал — то что б им не найти наш адресок, откуда мы вернулись? Просто ведь…

Стратегическая программа, говорите?

Может, мы им, чебурашкам нашим, и не очень помешали, но вы там точно на фиг не нужны со своими стратегическими программами.

— Мы ничего не помним, — говорю. — Всем ясно, салаги?

— Я ничего не помню, — улыбнулся Артик. Повеселее. — Даже если расспрашивает милый и мирный дедушка-профессор. У меня — дежа вю и амнезия.

— А я помню… нет, и я — ничего! — Динька схватил меня за руки. — Ничего, да, Вить? Потому что — хоть что-то скажешь, и остальное выбьют, да?

— Из меня не выбьют, я тупой! — осклабился Калюжный.

И я ужасно его любил в этот момент.

В натуре, как брата.