– Мы же вроде как журналисты, а значит, нам все можно.

И он опять отвесил мне комплимент:

– Знаешь, Женя все-таки полный дурак! Бывают, конечно, красивые девчонки, но в большинстве своем это такие дурочки! Такую, чтобы еще интересную профессию имела, он никогда не найдет!

Я не стала объяснять бедному парню, что не состою в штате на радио и вряд ли туда когда-нибудь попаду. Зачем было его разочаровывать? Наверное, Митя теперь был единственным человеком на свете, который оказался обо мне такого высокого мнения. Потому что сама я уже ни во что себя не ставила. Не говоря уже о моем начальстве на радио.

* * *

Я еще успела заехать домой и переодеться. Торопилась, как могла, – еще не хватало опоздать и сорвать задание! Я проверила диктофон, захватила запасную кассету, попутно вымыла голову и накрасила ногти быстросохнущим лаком. Времени осталось только на то, чтобы попудриться, накрасить губы и застегнуть на себе черный брючный костюм. Я уже начала радоваться, что успела все на свете, когда зазвонил телефон. Утром, убегая из дома, я снова подключила его.

– Да, слушаю? – Я схватила трубку. – Кто, кто?

– Это Иван, ты что – не узнала меня? – удивленно повысился голос в трубке. – Надь, ты в порядке, вообще?

– Да, только тороплюсь. – Я взглянула на часы. Мне нужно было выйти из дома пять минут назад. Начинается!

– Слушай, отложи свои дела, если можешь, – оглушил меня Иван. – Сегодня вечером я встречаюсь с твоим парнем, неплохо бы и тебе там появиться.

– То есть? – Я настолько растерялась, что даже не смогла сказать, что мне правда очень некогда. – Где, во сколько?

Он велел мне взять ручку и записывать или уж просто запоминать. Ручка, конечно, не находилась – обычное дело, когда нужно срочно что-то записать. Зато на диване рядом со мной лежал готовый к работе диктофон. Я схватила его, нажала кнопку и поднесла к трубке, попросив Ивана говорить погромче. Он громко и четко продиктовал адрес – это было где-то в самом центре – и рассказал, как туда добраться. Попутно я соображала. От моего дома это полчаса в метро, да еще с пересадкой на кольце, потом, по словам Ивана, нужно было ехать трамваем пару остановок… Не успею. Ни за что никуда не успею!

– Это твой адрес? – спросила я, когда Иван продиктовал адрес со всеми подробностями, вплоть до кода на подъезде.

– Это – частная студия звукозаписи, – отрезал он.

– Прослушивание назначено на семь вечера, так что, если желаешь послушать, как поет твой любимый, поторопись.

Я едва не выронила диктофон – он все еще работал. Попыталась найти кнопку, чтобы выключить его, и впервые за все время пользования не смогла этого сделать. Кассета продолжала крутиться, записывая наш разговор. Впрочем, говорил-то в основном Иван. От меня толку было немного. Я едва нашла в себе силы, чтобы спросить – неужели Женя поет?

Иван опешил:

– А ты что – не слышала?

– Никогда…

– У него приличный голос, могу тебя порадовать, – с усмешкой произнес он. – Ну надо же, какой скрытный… Понимаю, что стихи можно писать втайне от жены, но как втайне петь! До меня что-то не доходит! Послушай, пение пением, это занятие безобидное, но мне кажется, что он слишком много о себе возомнил. Не знаю, что с твоим парнем, только он, по-моему, слегка повредился в уме. Ты уверена, что он бросил работу?

– Бросает… – Губы меня почти не слушались.