— Что? Меня никто ничем награждать не должен, точно! — поспешил откреститься он и, чтобы спрятать собственный взгляд, развернул экран браслета. Прочел полученное письмо. Потом еще раз… и икнул.

— Что там такое, Славик? — моментально заерзала на стуле Анна, почуявшая исходящий от брата вал эмоций.

— Ошибся я, — проговорил непослушными губами тот и, сделав экран видимым для окружающих, развернул его в сторону сестры. Как рядом очутился Кирилл, Вячко не понял. Осознал, что кто-то стоит за его плечом, только когда над ухом раздался негромкий свист.

— А говоришь, никто не награждает, — рассмеялся Николаев, хлопнув Стрелкова по спине. — Судя по всему, тот револьвер оказался твоему бывшему учителю о-очень дорог, а?

— Да что там такое-то? — тут же воскликнула Лина.

— Официальное приглашение на вручение гильдейского знака в любом удобном нашему Вячеславу филиале на территории Европы, — произнес Кирилл и даже палец вверх воздел, подчеркивая важность сказанного.

— И… что тут такого? — не поняла Мила. — Мы и так знаем, что Вячка должны были принять в гильдию.

— В ассоциацию артефакторов СБТ, Герхард Баум обещал именно это, — отрешенным тоном уточнил Вячеслав, потихоньку приходя в себя.

— Именно, а упоминание «любого удобного филиала на территории Европы» говорит о том, что нашего техника приглашают прямиком в международную гильдию, так называемую любечанскую. Старейшую организацию артефакторов в мире. Можно сказать, Вячеслав получил свой аналог знака ордена Святого Ильи, — объяснил атаман и удивленно покрутил головой. — Это ж сколько тот револьвер стоит на самом деле, если за его возврат тебе Баум свою мастерскую простил? Двести тысяч? Пятьсот?

— Не меньше миллиона крон, должно быть, — прикинув, вздохнул Вячеслав. — Я на полмиллиона только горшков у Баума побил. А он мужик прижимистый, за ту же сумму — максимум подтверждение перемирия прислал бы, и никакой фрау Малице его в том не переубедить.

— А в этой… международной и старейшей его не прибьют? Прямо на пороге? — спросила Анна.

— В русском филиале? В присутствии представителей боярских родов? — фыркнул Кирилл. — Смешно.

— Так что, мне ехать туда? — Вячеслав перевел взгляд с экрана на стоящего рядом атамана «Гремлинов».

— Можешь не ехать, — неожиданно подала голос Мария Вербицкая, не отвлекаясь от обработки своих ноготков пилкой. — Если, конечно, тебе зачем-то нужен статус государева обывателя. По Соборному уложению Иоанна Пятого, «…мужи любечанские, божественное письмо постигшие, тягла несть не могут…» То есть таким образом его величество приравнял гильдейских артефакторов к боярским детям. Правда, только тех, кто в любечанской гильдии состоял. Тогда других не было, а позже уточнения вносить не стали, чтоб не множить эту братию. Оно, звание-то, личное, конечно, но уже при внуке Иоанна Пятого гильдий артефакторов только на территории Пруссии было больше десятка.

— И откуда ты это знаешь? — поинтересовалась Елизавета.

— Батюшка думал тем путем пойти, когда мой непутевый братец роту боярского сына дал, вместо того, чтоб собственное боярство выслуживать, — невозмутимо ответила та и, стрельнув взглядом в сторону Николаева, договорила: — Да потом лучший вариант нашелся… Я надеюсь…

Кают-компания наполнилась гомоном и шумом, а Вячеслав сидел за столом и глупо улыбался, глядя на Лизу. В его голове, словно заевшая пластинка, крутилась одна-единственная мысль: «Артефактор любечанской гильдии равен боярскому сыну».