Только после этих слов Тимофей понимал, что все это время смотрел на груди Лидки. Он смотрел, а его «тимошка» рвался в бой. Парень уходил ни с чем, позабыв даже о добавке.

– Жениться тебе надо, – говорил, посмеиваясь, Серега.

Сам-то, сученыш, хрен когда женится. Зачем ему жениться, если у него общение с противоположным полом поставлено на поток? Тимофей даже не смог сейчас припомнить, чтобы хоть одна девушка приезжала к нему дважды. Ему легко говорить – женись! Чтобы жениться, нужно, чтобы хоть какая-нибудь женщина обратила на него внимание. А на него противоположный пол никакого внимания не обращал.

И тут его мысли становились цикличными. Он снова возвращался к своему росту. Тимофей начинал думать о своей блеклости на фоне блеска друзей. Серега под метр девяносто, крепкий и весь в наколках. Сам Тимофей, конечно, не считал тату каким-то достижением, но девчонки от этого пищат – это факт. Вот Мишка, конечно, особым шармом не блистал. Несмотря на высокий рост, Мишаня был рыхлый, как поролон, – что лицом, что телом. Так что Тимофей смело мог записать друга в свой монашеский орден. Мог бы, но у Мишки была жена. А жена – это не только бигуди и нравоучения. Жена – это еще и… то, чего Тимофею с его «тимошкой» так не хватало.

Парни пришли к трем. О ночном видении Артем забыл. Стол накрыли за домом у сарая. Тимофей посидел с ними немного, потом, сославшись на плохое самочувствие, ушел домой.

Артем, слегка захмелев, наблюдал за друзьями. Сережка как был болтуном, так и остался. Что-то все время рассказывал, не дослушав собеседника, перебивал. В общем, Проскурин оставался тем же пустозвоном. А вот Мишка изменился. Нет, Артем понимал, что через двенадцать лет мальчик с рыжей шевелюрой не останется тем же, но Скворцов изменился до неузнаваемости. Жидкий чуб зачесан на лысину, пивной живот, обвисшие, словно у бульдога, щеки – все признаки несостоятельной жизни. И это в двадцать три года.

– Ну что, Тема, ты к нам надолго? – спросил Серега.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Тихонов.

– Да ну брось ты, Темыч, – промямлил Мишка и хохотнул. Артем только сейчас заметил, что у Скворцова нет зубов, по крайней мере впереди.

– Здесь ни работы, – продолжил Скворец, – ни развлечений.

– А какие тебе еще развлечения нужны?! – взвился Проскурин. – Ты ж и так каждый день в «зюзю».

– Я тебе о культурных развлечениях, а не о повседневной жизни.

– О-о-о!

– Да-да. А я почему каждый день, как вы изволили выразиться: в «зюзю»? Это потому что…

– Это потому что у тебя велосипеда не было, – пошутил Сергей.

– Дурак ты, Серега. – Михаил шутку не оценил. – Это потому что у меня работы нет.

– А кто ж тебе мешал работать на «БиоФуде»?

– Они слишком придирались ко мне, – обиженно проговорил Скворцов.

– Ты слышал? – обратился Проскурин к Артему. – Они к нему придирались! Скворечик, да ты недотрога. Ты ж уже к десяти утра лыка не вязал. Хм, придирались к нему.

– Ладно, братцы, заканчивайте, – вмешался Тихонов. – Давайте лучше выпьем.

Начало темнеть. И страхи подползали вместе с тенями. Артем украдкой поглядывал на ванну под яблоней, на вагонетку у забора. Говорили ни о чем. Вспоминали школьные годы, девчонок. Тема, Серега и Скворечик в пятом классе были влюблены в одну девочку – Инну Лескову.