Да только вряд ли эти деньги заработаны честным трудом, а накопить такую сумму при той пенсии, какую получал Свярд, немыслимо.

Так, а что же с бланками перечислений?..

В центральном отделении Торгового банка быстро отыскали двадцать два последних бланка – всего их, если он верно посчитал, было семьдесят два, – и в тот же день Мартин Бек держал в руках заветные бумажки. Все бланки оформлены в разных отделениях, и каждый заполнен другой рукой – несомненно, рукой кассира. Конечно, этих людей можно разыскать и спросить, помнят ли они клиента. Колоссальный труд, который, скорее всего, ничего не даст.

Кто в состоянии вспомнить человека, который много месяцев назад перечислил на свой чековый счет семьсот пятьдесят крон?

Ответ: никто.

…И вот Мартин Бек сидит у себя дома и пьет чай из мемориальной кружки.

Н‑да, будь таинственный вкладчик похож на фельдмаршала Хейга, его бы кто угодно запомнил.

Но кто похож на фельдмаршала Хейга? Никто. Ни в одном фильме, ни в одной театральной постановке, даже самой реалистичной, не удалось добиться удовлетворительного сходства.

Мартин Бек снова был не в своей тарелке. Опять душа не на месте, опять муторно, но теперь это отчасти объяснялось тем, что он никак не мог выкинуть из головы служебные дела.

Свярд.

Эта дурацкая запертая комната.

Таинственный вкладчик.

Вот именно, таинственный вкладчик. Кто он? Неужели все‑таки сам Свярд?

Нет.

Трудно поверить, чтобы Свярд стал так мудрить.

И невозможно представить себе, чтобы обыкновенный складской рабочий сам додумался завести чековый счет в банке.

Нет, деньги перечислял кто‑то другой. По‑видимому, мужчина – очень уж сомнительно, чтобы в банк пришла женщина, назвалась Карлом Эдвином Свярдом и сказала, что хочет перечислить семьсот пятьдесят крон на свой чековый счет.

И вообще, с какой стати кто‑то переводил Свярду деньги?

Этот вопрос пока что повисал в воздухе.

Кроме того, есть еще одна непонятная фигура.

Загадочный племянник.

Но невидимка номер один – человек, который то ли в апреле, то ли в начале мая ухитрился застрелить Свярда, хотя тот забаррикадировался в запертой изнутри комнате, как в крепости.

А может быть, эти трое неизвестных – на самом деле одно лицо? Вкладчик, племянник, убийца?

Да, есть над чем поломать голову.

Мартин Бек отодвинул кружку и поглядел на часы. Быстро время пролетело – уже половина десятого. Пойти куда‑нибудь поздно.

Да и куда идти?

Мартин Бек поставил пластинку Баха и включил проигрыватель.

Потом лег в постель.

Он продолжал размышлять. Если отвлечься от всех пробелов и вопросительных знаков, из того, что уже известно, можно составить версию. Племянник, вкладчик и убийца – один человек. Свярд был мелким шантажистом и шесть лет принуждал этого человека платить ему семьсот пятьдесят крон в месяц, однако из‑за болезненной скупости ничего не тратил. Его жертва продолжала платить год за годом, пока не лопнуло терпение.

Представить себе Свярда в роли шантажиста не так уж трудно. Но у шантажиста должны быть какие‑то козыри против того, у кого он вымогает деньги.

В квартире Свярда ничего такого не нашли.

Конечно, он мог завести для своих секретов абонентский ящик в банке. Если так, полиция об этом скоро узнает.

Суть в том, что шантажист должен располагать какой‑то информацией.

Где мог складской рабочий добыть такую информацию?

Там, где он работал.

Или там, где жил.

Насколько известно, Свярд в общем‑то больше нигде и не бывал.

Только дома и на работе.

Но в июне 1966 года Свярд оставил работу. За два месяца до этого на его чековый счет поступил первый взнос.

Стало быть, началось все больше шести лет назад. А чем занимался Свярд после этого?

Когда Мартин Бек проснулся, пластинка все еще крутилась.