Мартин Бек некоторое время присматривался к двери. Потом поступил так же, как Рея, – уперся ногой в косяк и взялся за ручку. Она была старая, добротная и производила вполне надежное впечатление.

В самом деле, другого способа нет. Разве что выбить шплинты из петель.

Сначала он дернул вполсилы, но во второй раз рванул уже как следует. Только на пятый раз его усилия увенчались успехом – винты поддались с жалобным скрипом, и дверь распахнулась.

Не выдержали шурупы, крепившие крючок, а петля сидела на месте, словно впаянная в косяк. Она была отлита заодно с опорной пластиной; в пластине – четыре дырки для шурупов.

Крючок даже не выскочил из петли – широкий, несгибаемый, видно стальной.

Мартин Бек осмотрелся в детской. Комната пуста, окно заперто…

Теперь, чтобы действовал запор, надо передвинуть крючок и петлю на несколько сантиметров. Вокруг старых дырок вся древесина измочалена.

Он вышел на кухню, там оживленно беседовали о геноциде во Вьетнаме.

– Рея, – сказал Мартин Бек. – Где инструмент?

– Вон там, в сундучке.

Ее руки были заняты – Рея делилась с гостьей секретами вязания, – и она показала ногой.

Он разыскал отвертку и шило, но она остановила его:

– Небось не срочно. Возьми себе чашку и садись с нами. Погляди, каких булочек Анна напекла.

Он сел и принялся за свежую булочку, рассеянно слушая их беседу, но затем в мозгу его будто включился магнитофон, который воспроизводил совсем другой разговор, происходивший одиннадцать дней назад.

Разговор в одном из коридоров Стокгольмского городского суда, состоялся во вторник, 4 июля 1972 года.

Мартин Бек:  Значит, вы выбили шплинты из петель, открыли дверь, а потом вошли в квартиру?

Кеннет Квастму:  Ну да.

Мартин Бек:  Кто вошел первым?

Kеннет Квастму: Я вошел. Кристианссона мутило от запаха.

Мартин Бек:  Что ты сделал, когда вошел? Поточнее.

Кеннет Квастму:  Вонь стояла жуткая. В комнате было мало света, но я увидел на полу труп, метрах в двух‑трех от окна.

Мартин Бек:  Дальше? Постарайся вспомнить все подробно.

Кеннет Квастму:  В комнате нечем было дышать. Я обошел вокруг тела и подошел к окну.

Мартин Бек:  Окно было закрыто?

Кеннет Квастму:  Да. И штора спущена. Я хотел ее поднять – не поддалась. Пружина была сорвана. Но ведь надо было открыть окно, чтобы проветрить.

Мартин Бек:  Ну и что же ты сделал?

Кеннет Квастму:  Просто отодвинул штору в сторону и распахнул окно. Потом мы скрутили штору и наладили пружину. Но это уже потом.

Мартин Бек:  Окно было заперто?

Кеннет Квастму:  Ага, во всяком случае, одна щеколда была надета на крюк. Я поднял ее и открыл окно.

Мартин Бек:  Ты не помнишь, какая это была щеколда – верхняя или нижняя?

Кеннет Квастму:  Точно не скажу: По‑моему, верхняя. Насчет нижней сейчас не припомню. Кажется, я ее тоже открыл… нет, не помню.

Мартин Бек:  Но ты уверен, что окно было заперто изнутри?

Кеннет Квастму:  Конечно, уверен. На сто процентов.

Рея легонько толкнула Мартина Бека ногой.

– Кому говорят, возьми еще булочку.

– Рея, у тебя есть хороший фонарик? – спросил он.

– Есть. В чуланчике, на гвозде висит.

– Можно его взять на время?

– Конечно, возьми.

– Мне надо уйти сейчас. Но я быстро вернусь и починю дверь.

– Отлично, – сказала она. – Пока.

– Пока, – эхом откликнулись ее подруги.

– Пока, – ответил Мартин Бек.

Он взял фонарик, вызвал по телефону такси и проехал прямо на Бергсгатан.