Наркотики – амфетамин и гашиш – были искусно запрятаны внутри сдобной булки и куска сыра, которые лежали в обычной сумке вместе с другими, абсолютно невинными продуктами.

Мауритсон уже забрал товар на вокзале и стоял у перехода – ординарный человечек с располагающей внешностью и с бумажной сумкой в руке. Рядом с ним в толпе стояли с одной стороны пожилая женщина, а с другой – девушка в зеленой форме, инспектор автостоянок. Метрах в пяти от перехода на тротуаре томились два полицейских – руки за спину, на лице тупая важность.

Машины шли, как всегда, сплошным потоком, насыщая воздух выхлопными газами, так что нечем было дышать.

Наконец загорелся зеленый свет, и все ринулись вперёд как угорелые, беззастенчиво орудуя локтями, чтобы хоть на сотую долю секунды опередить других.

Кто‑то толкнул пожилую даму; испуганно озираясь по сторонам, она спросила:

– Я плохо вижу без очков, что – уже зеленый свет?

– Да‑да, – приветливо подтвердил Мауритсон. – Позвольте, я помогу вам перейти.

Он знал по опыту, что учтивость нередко вознаграждается.

– Большое спасибо, – сказала дама. – А то ведь до нас, стариков, сейчас никому нет дела.

Что верно, то верно…

– Мне спешить некуда, – сказал Мауритсон и, бережно взяв даму под руку, повел ее через улицу.

Не успели они дойти до противоположного тротуара, как дама качнулась от нового толчка и едва не упала, но Мауритсон вовремя поддержал ее. В эту минуту раздался крик:

– Эй, вы!

Обернувшись, он увидел, что девушка в зеленом указует на него обличительным жестом.

– Полиция! Полиция! – вопила она.

Пожилая дама растерянно оглянулась.

– Держите вора! – надсаживалась инспекторша.

Мауритсон нахмурился, но достоинство ему не изменило.

– В чем дело? – допытывалась пожилая дама. – Что случилось? – Потом вдруг тоже запищала: – Вор! Вор!

Притопали полицейские.

– В чем дело? – властно вопросил один.

– В чем дело? – не столь властно подхватил другой.

Врожденная гнусавость не позволяла ему производить грозные, грубые звуки, положенные по службе.

– Вор! – надрывалась инспекторша, показывая на Мауритсона. – Он хотел вырвать сумочку у этой женщины!

Мауритсон посмотрел на нее и сказал про себя: «Да заткнись ты, стерва проклятая».

Вслух он произнес:

– Извините, это какая‑то ошибка.

Однако инспекторша, двадцатипятилетняя блондинка, успешно уродующая свою и без того непрезентабельную внешность гримом и губной помадой, не унималась:

– Я сама видела!

– Что? – волновалась пожилая дама. – Где вор?

– В чем дело? – наперебой бубнили полицейские.

Мауритсон сохранял полное спокойствие.

– Это явное недоразумение, – повторил он.

– Этот господин помог мне перейти улицу, – объяснила дама.

– Как же, как же! – кипятилась блондинка. – Они помогут. Да он так дернул сумочку, что эта ба… что эта дама чуть не грохнулась…

– Вы все перепутали, – терпеливо объяснил Мауритсон.