– Нет, я знаю точно, – настаивала девочка, – только вот тебе мой совет, иди в «ЭКСМО» шестого сентября.

– Почему?

– Это же мой день рождения, – воскликнула дочка, – тебе должно феерически повезти, я буду кулаки держать.

Шестого сентября я явилась по адресу, найденному на последней странице книги Александры Марининой. Тогда издательство находилось на улице Народного ополчения.

Стоял жаркий, даже душный день. Москва ходила в сарафанах и шортах, но у меня была в разгаре очередная химия, которая отчего‑то нарушила терморегуляцию организма. Меня колотил озноб, поэтому я надела шерстяное пальтишко с мутоновым воротничком, а на лысину натянула красную береточку, от парика начала болеть голова.

Держа под мышкой папочку с рукописью, я позвонила в звонок, секъюрити открыл дверь. Я вошла в узкий коридор, ангелы задудели в трубы, богиня удачи распростерла надо мной крылья. Мне феерически повезло, потому что, войдя в издательство, я сразу наткнулась на статного, высокого мужчину, одетого в безукоризненно отглаженный, дорогой костюм.

Это сейчас я знаю, что его зовут Игорь Вячеславович Сопиков, что он главный редактор, человек, принимающий стратегические решения, и что многие начинающие авторы очень хотят с ним познакомиться.

Но шестого сентября я, наивная чукотская девушка, просто налетела на него, наступила ему на ногу и принялась извиняться. Он глянул на меня с высоты своего роста. И я вдруг сообразила, что он просто обязан принять странную посетительницу за сумасшедшую. А вы бы сами что подумали, увидев перед собой жарким днем даму, обряженную в пальто с меховым воротником и беретку? Я, проработавшая много лет в «Вечерней Москве», великолепно знала, что по редакциям толпами бродят шизофреники, непризнанные гении, пишущие толстенные романы и длиннющие поэмы самого жуткого содержания.

Сопиков просто обязан был выгнать меня. Но, очевидно, Маша оказалась права, в день рождения дочери ее матери феерически повезло. Игорь Вячеславович помолчал, а потом сказал:

– Здравствуйте.

– Добрый день, – пропищала я, страшно злясь на то, у меня такой детский голос.

Писатель должен разговаривать низким тембром, а не пищать, как резиновая игрушка.

– Вы в «ЭКСМО»? – осторожно уточнил Сопиков.

Очевидно, он надеялся, что странноватого вида тетка просто ошиблась адресом.

– Да, – кивнула я, – в издательство, рукопись принесла.

– Так вы автор?

Я почувствовала невероятную гордость. Автор! Боже, какие восхитительные слова!

– Что у вас? – продолжал интересоваться Сопиков.

– Вот, книга.

– В каком жанре?

– Детектив.

– Ах криминальный роман, – протянул главный редактор.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом в его глазах промелькнула плохо скрытая жалость, и он сказал таким тоном, каким нянечка разговаривает с ребенком‑дауном:

– Вы ступайте в комнату, где сидит Ольга Вячеславовна Рубис, и отдайте ей рукопись. Вот сюда, налево, последняя дверь. Скажите, Сопиков послал.

С этими словами он быстро ушел, а я птицей полетела в указанном направлении, ощущая полнейшее счастье. Мне не сказали: «Пошла вон», не вытурили с позором.

Забыв про правила приличия, я без всякого стука распахнула дверь и очутилась в крохотной комнатенке, где впритык друг к другу стояли два письменных стола.

За одним сидел парень, за другим молодая, красивая, стройная блондинка, такой следует ходить по подиуму, а не томиться над бумагами. Окончательно растерявшись, я повернулась к юноше и спросила:

– Простите, это вы Ольга Вячеславовна Рубис?

Парень хихикнул и абсолютно серьезно ответил:

– Нет, я Алексей Брагинский, Рубис сидит напротив!

Представляете, что подумала обо мне редактор?

Какой идиоткой она, очевидно, посчитала посетительницу! Но, несмотря на это, Ольга Вячеславовна вежливо спросила:

– Что у вас? – Рукопись, меня Сопиков прислал, – затарахтела я, детектив, все говорят, очень интересный, сейчас расскажу суть…

– Давайте я сама посмотрю, – перебила меня Ольга Вячеславовна.